ru.DELFI.lt
воскресенье, 11 октября 2015 г. 13:55
За несколько месяцев до президентских выборов 2010 года по Беларуси прокатилась волна арестов сотрудников МВД и других силовых структур. Журналисты называли эти эпизоды «охотничьим делом», «делом Байковой», «делом Шишло». Одни СМИ называли это борьбой с коррупцией в высших эшелонах МВД, другие «войной кланов», третьи высказывали мнение, что происходит чистка силовых структур от последних честных сотрудников, не готовых безропотно выполнить любой преступный приказ.
Вероятно, доля правды была во всех версиях. Так или иначе, чистка МВД, разгром оппозиции после выборов 2010 года, теракт в минском метро 11 апреля 2011 года полностью изменили Беларусь, и к следующим президентским выборам, которые пройдут в это воскресенье, Беларусь проходит совершенно другой страной.
Бывший сотрудник МВД Василий Михневич, аттестованный в феврале 2010 года, рассказал ru.DELFI.lt о причинах волны арестов в МВД, о пытках в «Американке», о том, что теракты готовили не ПТУшники Коновалов и Ковалев, а организованная профессиональная группа, и высказал мнение о выборах 11 октября.
- Представьтесь, назовите последнюю должность.
- Михневич Василий Анатольевич. Заместитель начальника отдела УБКиЭП СН УВД Мингорисполкома. В МВД с 1995 года. На оперативной работе с 2000. Практической работой занимался с 2000 до 2010 (до задержания). На руководящих должностях числился номинально, а по факту только практика.
За несколько месяцев до президентских выборов 2010 года по Беларуси прокатилась волна арестов сотрудников МВД и других силовых структур. Журналисты называли эти эпизоды «охотничьим делом», «делом Байковой», «делом Шишло». Одни СМИ называли это борьбой с коррупцией в высших эшелонах МВД, другие «войной кланов», третьи высказывали мнение, что происходит чистка силовых структур от последних честных сотрудников, не готовых безропотно выполнить любой преступный приказ.
Вероятно, доля правды была во всех версиях. Так или иначе, чистка МВД, разгром оппозиции после выборов 2010 года, теракт в минском метро 11 апреля 2011 года полностью изменили Беларусь, и к следующим президентским выборам, которые пройдут в это воскресенье, Беларусь проходит совершенно другой страной.
Бывший сотрудник МВД Василий Михневич, аттестованный в феврале 2010 года, рассказал ru.DELFI.lt о причинах волны арестов в МВД, о пытках в «Американке», о том, что теракты готовили не ПТУшники Коновалов и Ковалев, а организованная профессиональная группа, и высказал мнение о выборах 11 октября.
- Представьтесь, назовите последнюю должность.
- Михневич Василий Анатольевич. Заместитель начальника отдела УБКиЭП СН УВД Мингорисполкома. В МВД с 1995 года. На оперативной работе с 2000. Практической работой занимался с 2000 до 2010 (до задержания). На руководящих должностях числился номинально, а по факту только практика.
 | |||||||
- Когда и как вы оказались в СИЗО КГБ?
- 03.02.2010, если кратко, то по вымышленным и сфабрикованным обвинениям и приказу власть предержащих. А подробно, я думаю, эта тема отдельного интервью с элементами и черного юмора, и ужаса, к которому, к сожалению, многие граждане страны уже привыкли.
- В чем вас конкретно обвиняли? Чем вы занимались в МВД, чем занимались на момент ареста? В чем реальная причина вашего ареста?
- В МВД я занимался выявлением и раскрытием тяжких и особо тяжких преступлений экономической направленности, это если совсем в общем.
Причина моего ареста в нескольких роковых событиях:
Во-первых, все это происходило в рамках волны репрессий в МВД со стороны спецслужб после отставки Наумова: «охотничье дело» (руководство ГУБЭП), «дело Шишло» начальника ГУОРД, «дело Байковой и ее группы» и других. Большую часть своей карьеры я проработал в ГУБЭП МВД под руководством арестованного полковника Ермакова и после ареста многие вопросы мне задавали даже не про меня, а про моих руководителей.
Во-вторых, непосредственно перед арестом я занимался рядом проверок по моей «линии оперативного обслуживания» - строительство. Прежде всего, это выявленная схема систематических миллиардных хищений в этой сфере, суть которой сводится к тому, что при активном участии должностных лиц Министерства архитектуры и строительства была создана целая система «особого оборота», в частности, песка и грунта, в результате чего стоимость жилья изначально заведомо незаконно завышалась, что приводило к значительному росту стоимости строительства и криминальным сверхприбылям коммерсантов, например, ОАО «Нерудпром» и должностных лиц, замкнувших на себе эту схему.
Ревизоры-документалисты детально описали саму схему хищений, мной и моими подчиненными были собраны необходимые дополнительные материалы, началось расследование. Одновременно началось и колоссальное давление на главного ревизора, которого для начала сразу же уволили. Одновременно мы работали и оперативным путем, получив информацию о том, что за организаторами этой схемы хищения «стоят» высокопоставленные сотрудники Совета Безопасности.
Одновременно по другому делу о хищении денежных средств дольщиков «ТерраСтройИнвест» начали происходить еще более драматичные события, а именно гибель людей, свидетелей. В рамках оперативного расследования этого дела, которое я осуществлял, я устанавливал также обстоятельства внезапной гибели учредителя «ТерраСтройИнвест» Готальского и юриста этой фирмы. В ходе моей работы появились данные о причастности к гибели указанных лиц сотрудников КГБ.
Это я только позже понял, что было бы гораздо более странным и нелогичным, если бы я не оказался в тюрьме. Они переворошили всё мою жизнь и в итоге умудрились зацепиться лишь за самый обычный рядовой эпизод, когда я доставлял руководителя одного из строительных трестов в ГУВД. Мы делали выемку документов, этот начальник отказывался проследовать с нами для дачи объяснений, мы его задержали и доставили в ГУВД. Все сделали как положено, оформили необходимые процессуальные документы и, побеседовав, отпустили этого человека, без всяких претензий, оформленных даже процессуально. И эта самая обычная, рядовая ситуация была превращена в какой-то невообразимый трагифарс. Чекисты нашли этого человека и заставили его заявить, что он там якобы понес какой-то моральный ущерб и т.д., назвали всё это своим дежурным «злоупотреблением служебными полномочиями», а меня арестовали, более года «расследовали» этот бред и в итоге по соответствующей команде сверху такие же безвольные судьи оформили мне 3,5 года лишения свободы. Это, если кратко.
- Вы говорите о странных смертях свидетелей и фигурантов. Можно ли из этого сделать вывод, что в Беларуси попрежнему действуют эскадроны смерти?
- То, что я сказал, это просто факты, как является фактом и то, что смерти этих людей произошли при, скажем так, не обычных обстоятельствах. И насколько мне известно, не установленными эти обстоятельства являются и до настоящего времени.
Давайте называть вещи своими именами: то, что вы называете «эскадронами смерти» — это не ноухау Республики Беларусь. Люди либо группы, выполняющие подобные задания существовали, существуют и будут существовать в преступной среде в любой стране мира. Беда же Беларуси в том, что люди, пришедшие к власти, принципиально не намерены жить по законам правового государства, поэтому они и живут по законам преступного мира, так как третьего не дано. Мое мнение подтверждается и тем, что до сегодняшнего дня уже известные преступления эскадронов смерти 90-х годов не расследованы, преступным действиям не дана правовая оценка, а виновные лица не привлечены к ответственности.
- Вы застали период, когда в СИЗО КГБ командовали люди в масках? Расскажите об этом.
- Да, я провел в СИЗО КГБ почти два года. С 3.02. 2010 до 14.02.2012 года. Я бы начал свой рассказ с августа 2010 года. В августе я в присутствии адвоката и следователя знакомился с уголовным делом в отношении меня перед направлением его в суд (стандартная процедура). После ознакомления и подписания соответствующих документов, мой адвокат спросила у следователя о моем дальнейшем пребывании в СИЗО КГБ (тоже обычный вопрос). Но следователь Солдатенко на него в тот момент ответил странно, с учетом дальнейших событий: «Нет Михневич не останется в СИЗО КГБ, его, скорее всего, переведут в СИЗО-1 МВД (Володарка). Потому что поступило указание к концу осени максимально освободить СИЗО КГБ, так как запланирован ремонт здания». Прокомментирую: следователь Солдатенко своим ответом подтверждает то, что по сути приговор «площади 2010» готовился или даже был вынесен уже как минимум в августе 2010!
Потом с последней декады сентября и весь октябрь в служебном дворе СИЗО КГБ пилили и сколачивали доски (я наивно полагал, что идет подготовка к большому зимнему ремонту). Как потом оказалось, это были деревянные щиты, на которых потом, заставляли спать людей, которым не хватало нар. Таким образом, имеются основания полагать, что по количеству приговоренных по делу «площадь 2010» у КГБ уже тоже была довольно объемная «разнарядка» еще осенью. Ведь и выборы у этой власти не первые, и так называемые «массовые беспорядки» не первые, и задержания Витебских и Могилевских ОПГ, и дело «таможенников» и теракт на Машерова 2008 года! Т.е. поводов и времени сколотить, эти деревянные щиты была масса. Однако вот новые щиты стали делать именно за три месяца до площади. Выводы каждый волен сам.
- Вернемся к вопросу.
- Вечером 19.12.2010 было относительно спокойно. А вот около 3-4 часов утра начался шум, который продлился несколько месяцев. Начали хлопать двери, но криков не было. Утром в 6.10 нас из камеры выводят в туалет. Вот при выходе из камеры мы и увидели результаты этих осенних столярных работ. Весь коридор (по кругу) был обставлен деревянными щитами в полтора слоя.
«Люди в масках» это спецподразделение «Альфа», структурное спецподразделение КГБ, пункт постоянной дислокации г. Марьина Горка. Они появились или к обеду 20.12 или на следующий день. Но они не командовали. Они являлись исполнителями сценариев и указаний, которые им давало руководство и оперотдел СИЗО. Конечно, так как это люди силовой направленности, то и «сценарий» под них писался соответствующий. Но заставить их импровизировать в рамках сценария почти невозможно, если неневозможно в принципе. Поэтому и результат их работы вышел за рамки как уголовного права, так и всевозможных моральных и общечеловеческих границ. Но руководители, отдавшие распоряжение на применение «Альфы», несут если не большую то, по меньшей мере, равную ответственность за всё происходящее в те месяцы. Потому что спецподразделение «Альфа» выполняло задачи, которые ему выполнять, юридически было не разрешено. Они должны были нести службу в специальном помещении и выполнять приказы поступающие только от дежурного по СИЗО КГБ и только соответствующие их уровню сложности (массовое неповиновение, захват заложника, групповое сопротивление сотрудникам СИЗО и т.п.). Подчеркиваю, в случае индивидуального неповиновения, сопротивления и т.д. силы и средства в СИЗО КГБ предусмотрены без участия СП «АЛЬФА».)
Мои выводы основываются на документах, которые я имею и они будут опубликованы ниже или в отдельном интервью (постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по моему заявлению о пытках).
Так вот «альфовцы» в нарушении всех норм участвовали и непосредственно сами проводили обыски задержанных и обыски в камерах (достойное занятие офицеров имеющих штучную цену, восхваляемых всеми и вся – ковыряться в грязном белье заключенных, переворачивать их постельное белье выворачивать грязные носки и трясти пред лицом друг друга грязные трусы и майки, проверять знаменитое ведро. Кстати, когда эти бравые «гусары» в семейном кругу или на каком- нибудь корпоративном рауте станут бахвалиться своим алюминием, висящем на груди или рассказывать о своих непростых, но интересных подвигах, не забудьте у них спросить, не воняет ли их алюминий или руки, грязными носками или содержимым ведра из камер СИЗО КГБ. Они стояли на вышках при проведении прогулок, контролировали помывку и смену белья. Сейчас я говорю только то, что видел: пищу они не раздавали (не видел). Хотя после таких бестолковых обысков в камерах их может и не подпускали к пище (зачем еще дизентерию с гепатитом в СИЗО устраивать, ведь обыскивают в нарушение всей логики, принятых норм и правил, а главное без перчаток). Хотя обыски были эффектными! В фильмах СССР о ВОВ такого не показывали об СС и СД. Вся камера в пыли, все перевернуто и находиться на полу. И все вперемешку. Все вещи сброшены в кучу и вывернуты. Причем, все вещи всех вперемешку (носки, трусы, матрацы, сигареты (залиты чаем специально! Мозгов не хватает понять или наоборот, знают более, чем хорошо, что это матери и жены покупают и будут покупать, потому что это своего рода валюта в местах лишения свободы.)
- Какие конкретно пытки применяли люди в масках, сотрудники СИЗО?
- По поводу пыток. Они были разные и применялись к каждому избирательно. Но существовали и общие, так сказать фоновые. К фоновым относятся:постоянные интенсивные удары ПР-73 по перилам и лестничным маршам во время передвижения заключенных. Обыски по несколько раз в день в камерах по описанному выше сценарию и личные.
О них подробнее: обыски проводили в составе всех лиц находящихся в камере и индивидуально.
Групповой обыск: всех из камеры с вещами по очереди заставляют бежать по лестнице – трапу в помещение на первом этаже. Там все ставят свои вещи напротив себя, раздеваются до гола и поворачиваются к стене (т.е. как проверяют твои вещи ты не видишь). Все это время заключенные стоят на «растяжке» в неотапливаемом помещении. Так люди стоят до тех пор, пока охранники не посчитают нужным закончить.
Второй вариант группового обыска: всех из камеры бегом выгоняют в то же помещение, но без вещей и под предлогом того же обыска начинают над всеми издеваться по очереди, но с разной интенсивностью. Т.е. пока над одним издеваются остальные стоят в той же растяжке и не видят, а только слышат, что происходит. В основном заставляли приседать помногу раз от 20 до 80 (некоторые подумают, что это и не так уж много, но когда ты находишься в движении только 120 минут в сутки максимум и с кислородным голоданием, это достаточно много). Кроме того, отдельная тема даже та интонация и выражения лиц, проводящих эти психофизические обработки (основная задача — унизить, а потом «сломать»). Причем интенсивность и количество индивидуальное (как будто, согласованное с врачом или опером), кто-то 80 раз, кто-то ни разу (тот кто не приседает, дрожит от холода).
И индивидуальный обыск: человека одного с вещами забирают из камеры и возвращают через определенное время. Как правило, по возвращении он падает на нары от усталости, а на утро при обходе он говорит, что нуждается в посещении врача.
Далее «карусель»: всех из камеры по очереди забирают и помещают в отдельные помещения, а через некоторое время возвращают на место. Но ни один из заключенных не знает, куда и зачем его забирают с вещами, берет самое необходимое, остальное оставляет сокамерникам. И так каждый следующий. В результате последний остается со всем «нажитым в камере», и все он физически унести не может. Берет все самое необходимое и, по его мнению, ценное, а остальное остается. В результате все оставшееся забирается охранниками (что то выбрасывается, что то отдается в камеры на южную сторону тем, кто ведет себя «хорошо»). Нет это не ковры и диваны, это такие мелочи которые обычный человек в своем быту не замечает и стоят они рубль за ведро на рынке, но эти мелочи и отдаляют человека от животного в зоопарке. И эти мелочи не прописаны в перечнях на передачи. И эти мелочи попадают в камеры крайне редко только с человеком, прибывающим на повторное или новое рассмотрение дела из ИК. Эти мелочи и не разрешены и не запрещены и поэтому с человеком из ИК попадают в камеру. Так вот по завершении карусели все возвращаются уже в совсем другую камеру и начинается ее новое «обживание». Но проблема не в бытовых мелочах, все гораздо глубже.
Главная цель — психика. Ощущение животного в клетке зоопарка плюс издевательства на всех вариантах обысков. На прогулках заставляли ходить всех по кругу. Если кто-то отказывался ходить по кругу, всем прекращали прогулку. Если кто-то отказывался идти на прогулку, то всю камеру лишали прогулки, потому что понимали, что кто-то не хочет ходить по кругу, как животное. Если прогулки лишали, то вентиляцию закрывали обязательно.
Помимо психологического издевательства:
Растяжка до боли в суставах; применение наручников с поднятием рук вверх до хруста в плечевых суставах; толкание человека в спину при движении, чтобы он ударялся в стену; неоднократное бегание по лестнице–трапу вверх и вниз с вещами и матрацами; приседания до дрожи в ногах у всех после этого поднималось давление до критических норм, так как организм постоянно испытывает кислородное голодание. Кислородное голодание – закрывалась вентиляционное окно; туалет 1,5-2 мин на 6 человек.
Медицинская «забота»
Ничем ни отличается от всего остального. Медикаменты только покупать, кроме неотложки. Результатов давления никто не показывает. Ты о своем здоровье знать ничего не должен. Хотя это единственные люди, которые хотя бы иногда пытались облегчить страдания. Но не могли почти ничего, так как и за ними тоже контроль. Но у них не было идейно фанатичного взгляда, скорее больше тоски.
Помню разговор врача с начальником смены в первые дни (февраль 2010).
НС: «Ну что там с этим?»
В: «Да ничего хорошего, он слепнет нa глазах. Его в больницу класть срочно надо. Он до суда ослепнет, кому отписываться придется? Мне! Не ему же (в смысле начальства)!
Потом: после того, как ко мне «альфовцы» применили ПР-73, у меня была трещина ребра. Только спустя сутки меня повели к врачу. К тому времени меня уже начало перекашивать на больной бок. Я знал, что с трещиной никакого особенного лечения не проводится, вопрос выздоровления - это вопрос времени и относительного покоя. Но я хотел таким образом хотя бы зафиксировать побои. Диагноз врача в тот день, который видел меня раньше: побоев нет. Это сколиоз!!! (Сколиоз у человека, закончившего два военных вуза и ежегодно проходившего мед. комиссии в МВД.)
Следующий момент: я был записан к врачу, но контролеры об этом забыли или упустили. Результат - после издевательств на обысках меня сразу из камеры ведут к врачу. Понятно, врач видит перед собой овощ в моем лице. Измеряет давление и срочно кладет меня на кушетку. Пытается выяснить, что со мной происходит, когда это началось или что-то в этом роде. Я пояснить ничего не могу, только злобно скалюсь, но это мне так казалось или хотелось (все это запомнилось слайдами и разговоры были с эхом.) Потом недовольный моими ответами и поведением переходит на повышенный тон и спрашивает: что умирать собрался? Отвечаю, что нет или не дождетесь. Дальше он мне сделал укол (еще обсуждал со вторым доктором женщиной количество то ли дозу, то ли вид препарата: может это сильно много? Хоть бы не оказалось мало!) Сказал мне полежать минут 5 на кушетке. И отпустил в камеру только после того, как мне стало становиться, по его мнению, лучше. Я не помню его имени. Но спасибо ему огромное. Может он меня в тот день или от смерти или от инвалидности спас.
При мне еще сильно доставалось заключенным Векленко, Кунцевичу и Тераховичу. Они, как и я, не бегали по СИЗО, не ходили во время прогулке по кругу, они просто хотели сами для себя остаться людьми.
- Слышал, что из бывших сотрудников, которых там было много, вы один из немногих открыто выступили против пыток и пытались не допустить нарушения закона?
- Да, но, насколько мне известно, только один я и первый из всех находящихся в СИЗО КГБ лиц подал официальное письменное заявление о пытках в зале суда, суда по моему делу. Его рассмотрение началось как раз в январе 2011 года. Заявление было приобщено к материалам дела и получило официальный статус. Это заявление я написал в зале суда зачитал его и официально передал через секретаря судебного заседания судье. После чего судье ничего не оставалось, как приобщить это заявление к материалам дела и поручить проведение официальной проверки изложенных мною фактов.
Это имело очень большой эффект в СИЗО. Пыл по поводу применения физической силы в какой-то мере поубавился. А после того, как мое заявление продублировал Михалевич, то вести себя они стали еще значительно осторожнее. Но ко мне это уже не относилось. Я шел у них по другой программе.
- Что вообще за здание – СИЗО КГБ? Кого из политических вы видели, какое впечатление осталось?
- Первым из «декабристов» в нашу камеру попал Сергей Возняк. Бывший офицер. Вел себя достойно. Воспитанный приличный человек. Но есть несколько моментов (в рамках лозунга «Говори правду»).
Первый. Войдя в камеру, он произнес короткую речь, сутью которой было: ничего, они (КГБ) своими бестолковыми действиями поднимают мой политический рейтинг и финансовое положение соответственно». На эту реплику уже при вечернем выходе в туалет мне следователь КГБ, арестованный по делу Узинберга, сказал: «Какие сволочи! Они себе еще рейтинг с финансовое положением поднимают, а нам из-за них на когтях в камере стоять (теснота и т.д.) и не один день! И здоровья мы из-за них сейчас положим немало». Говорю так, как было, мне стесняться или скрывать нечего.
Второй. После очередных групповых издевательств и в тот момент, когда Возняк стал выдыхаться от этих жерновов, я сказал ему, что ему нужно держаться и в отличии от нас всех нужно запоминать как можно больше и лучше, потому что он журналист по профессии, и лучше его никто не сможет описать все происходящее здесь так качественно: так, чтобы человек никогда здесь не бывший понял, что здесь на самом деле происходит и осознал всю опасность существования КГБ как системы для общества. Настроение Возняка, насколько я помню, к тому моменту уже несколько изменилось и он ответил мне, что это настолько сложно передать, что... скорее невозможно...
Третий: Когда я пытался понять, почему именно на площадь вели людей. Почему не пытаться собрать людей вдали от правительственных объектов и организовывать забастовку, пусть не республиканскую, но хотя бы забастовки основных бюджетообразующих предприятий. На мои вопросы Возняк ссылался на политтехнологиии и сложность проведения этих мероприятий (людям к центру идти проще). Мы говорили немало. Но у меня сложилось впечатление, что данная политическая группа шла по пути наименьшего сопротивления в достижении своих целей (в большей степени пиара), а не фундаментального сопротивления действующей власти.
Но человек он достаточно образованный и интеллигентный. Возможно, он умышленно рассказывал мне именно эту позицию (версию) с учетом нашего местонахождения.
Далее к нам попал Дмитрий Новик. Я считаю, что он имеет непосредственное отношение к системе КГБ.
Изложу факты, на которых основывается мое (только мое) мнение:
1. Новик Д. служил в в/ч 3214
2. После службы он работал водителем в одном из посольств (на такую работу с улицы попасть не просто).
3. На площади был активным участником провокационных действий и отчетливо зафиксирован на объективах камер.
4. С. Возняк говорил, что имеет уверенность в скорейшем освобождении, но по его виду и поведению прослеживалась обеспокоенность в уверенности своих высказываний. А Д.Новик представлял зеркальное отображение Возняка: говорил о серьезности вопроса и о перспективе большого срока (только говорил об этом мало), а по виду было понятно, что человек идет по программе и знает, что делает и скоро выйдет.
5. Когда я еще сидел в СИЗО, Новик, освободившись, уже вышел на контакт с моими родителями и женой и пытался установить доверительные отношения, представившись именем другого сокамерника с которым я действительно хотел поговорить (он представился «Димой Брокколи», а называли его «Димой 88»). Не учел только, что все записывается. В результате первым, с кем я поговорил на свободе из числа сокамерников СИЗО КГБ, оказался как раз этот Новик, хотя шел я на встречу с абсолютно другим Дмитрием.
6. Во время этой первой и единственной беседы Новик с достаточной долей практического профессионализма выяснял следующие вопросы: планирую ли я побег из страны, имею ли достаточные связи в МВД для получения различной информации, чем я планирую заниматься в будущем помимо основной работы и т.д.
7. После освобождения Новик Д. оказался в окружении Возняка.
8. Конечно, у меня нет документов, прямо изобличающих отношение Новика к «конторе» и, видимо, быть не может. И я их не видел, потому что такие документы имеют гриф «совершенно секретно». Но опер опера видит издалека. Подчеркиваю это лично мое мнение.
Потом я сидел вместе с Дмитрием Бондаренко. Ничего плохого я о нем рассказать не могу. Достаточно положительных эмоций от общения. Не сошлись мы во мнении о вопросе диалога с действующей властью о вопросе передачи этой самой власти. Он считал, что диалог необходим или неизбежен, но для этого должны быть созданы определенные условия. Я утверждал, что договариваться с преступниками, перешедшими границы не только уголовного права, но и общечеловеческой морали, абсолютно бесперспективно. Но мы решили оставить этот вопрос открытым. Изменил ли свое отношение Бондаренко в нестоящий момент я не знаю (мы не общаемся). Я своего не изменил.
Далее был Александр Класковский. Обычный человек, неконфликтный, воспитанный. Ничем особенным не примечательный. Но очень запомнился один достаточно яркий эпизод: у Класковского в тот период осталась дома жена на последней неделе беременности. Естественно, он волновался по этому поводу, а в КГБ под каждого свой сценарий. И Класковский не получал писем из дома, не мог встретиться с адвокатом и не получал передачи (или получал передачи, в которых не было того, что он указывал в письмах, точно не помню, но скорее не получал). Полная информационная изоляция. И в этот момент Класковский сказал, что в музее ВОВ (или в другом музее) он видел и читал письма Зои Космодемьянской из этого же СИЗО, только при гестаповцах. Так вот в письмах Зоя передавала привет, успокаивала родных и просила передать ей теплые вещи. А КГБ не разрешает писем, передач и встреч с адвокатом, а фашисты разрешали. Короткий, но яркий пример, говорящий о многом!
Следующим был Алесь Киркевич. Вот это нaстоящий человек! Причем это не только мое мнение. Свое мнение высказали абсолютно все люди в камере и единогласно. Одна «проблема» – он молод. Но если в это сложное время он сможет сохранить себя и собрать вокруг себя таких же ребят ко времени достижения политически зрелого возраста, то за ним и за такими людьми будущее этой страны, причем светлое будущее и достойная жизнь белорусов.
Были еще два молодых человека, но я, к сожалению, не запомнил их фамилий, поэтому от комментариев воздержусь. Но ничего плохого о них сказать не могу.
- Было ли какое-то особое отношение из-за вашей принадлежности к МВД от охраны, от других арестантов?
- Принципиальных нет. Имею в виду со стороны охраны и сокамерников. А вот со стороны администрации - много. Причем оперативники СИЗО не работали со мною напрямую (возможно, собрав обо мне информацию извне, они считали работу в этом направлении не самым перспективным). А вот начальник СИЗО Орлов, видимо, решил, что может все. На беседы вызывал часто. И причем каждая беседа была довольно шаблонной (как в учебниках или методичках). Т.е. после второго-третьего предложения я уже с достаточной степенью вероятности понимал, каким будет следующий вопрос и какую цель именно этой беседы он перед собой поставил. После каждой такой школьной беседы, с точки зрения оперативного опыта я по несколько часов думал, как такого неопытного или наивного человека могли назначить на такую ответственную должность и в такое ответственное для этой власти время. Логического и однозначного (более вероятного) объяснения я не нашел. Во всяком случае для меня этот человек навсегда останется человеком с профессиональным уровнем начальника гауптвахты Н-ской части или командиром среднего звена строительного или дисциплинарного батальона.
Так в один из вечеров после окончания нескольких шаблонных бесед, вероятно решив, что своих целей в работе со мной Орлов с успехом достиг, он сказал, что Родина в его лице нуждается в моих услугах. Кем-то принято решение об организации в СИЗО камер психологического давления для задержанных по делу «площадь 2010», судя по всему, издевательств «альфовцев» кому-то казалось мало. И он видит во мне кандидатуру способную организовать одну из таких камер и организовать там достаточное психологическое давление.
Я, понимая, что раз кем-то решение об организации таких камер уже принято, они будут однозначно созданы, решил попытаться хоть как-то выиграть время, ответив, что мне «необходимо время» для такого «непростого решения», и я его, кстати, получил. После этого я вернулся в камеру и всё, что я смог в этой ситуации сделать, так это предупредить единственного находящегося там политического – Диму Бондаренко. Я был уверен, что предупредив и настроив человека на данное испытание, ему будет проще его выдержать.
Следующая беседа состоялась уже на следующий день. Мне было в ультимативной форме заявлено, что я отказался помочь Родине в лице Орлова и за ним стоящим. Началось. Как я выдержал? Я не знаю. Подробности описывать тяжело. Я попал в отдельную категорию арестантов и отношение было исключительно предвзятым со стороны администрации, но не потому, что я сотрудник МВД, а потому, что так захотел Орлов. Со стороны сокамерников наоборот была посильная поддержка. Благодаря ей в том числе я, видимо, и выдержал. Меня сажали в камеры к ранее судимым, причем одного из них я разрабатывал по своей прошлой работе. Меня неоднократно помещали в карцер абсолютно безосновательно. Доводили до состояния овоща. Когда спустя месяцы ко мне пришел следователь военной прокуратуры знакомить меня с постановлением об отказе в в возбуждении уголовного дела по моему заявлению о пытках, я уже с трудом ориентировался в пространстве и времени. Я не мог читать текст, взгляд перепрыгивал со строчки на строчку. Я сказал следователю, что мне трудно читать и попросил сказать в двух словах суть данного документа, и я его подпишу. Он сказал, что факты из моего заявления не подтвердились. Но в глаза он мне этого сказать не смог (отвел лицо в сторону).
- Вы находились в СИЗО в период, когда туда поместили так называемых «террористов», Ковалева и Коновалова. Как на вас это отразилось, что вы видели/слышали?
- Когда случился теракт, в камерах дали команду включать телевизоры. И смотреть новости. В это же время в нашу камеру вошел Орлов и сказал, что оппозиция совершила теракт в метро (вроде как через 40 минут ни опер. состав, ни СОГ, а начальник СИЗО уже знал организаторов теракта!) После короткой и пламенной речи Орлов выдал публичную реплику в мой адрес. А вы, Михневич, Бондаренко защищали! Как он узнал, что именно Бондаренко, вопрос не ко мне. Но школьная логика проведения оперативных комбинаций Орлова опять погрузила меня в тот вечер в раздумья о смысле его назначения на эту должность...
Далее уже после суда или во время суда по теракту в метро к нам в камеру попал человек. Не помню как его звали, Он говорил, что одно время находился в одной камере с Ковалевым. Так вот Ковалева держали постоянно прикованным к решетке нар. В сидячем положении. А Коновалов сидел на солнечной стороне с телевизором и условно комфортным проживанием. По данному факту мне больше ничего не известно. Но, пользуясь случаем хочу сказать, что не верю в их единоличную причастность как минимум. Вернее, чисто теоретически какое-то физическое тело должно было доставить СВУ на место совершения теракта, и этим человеком мог быть любой с физическими возможностями позволяющими перемещать сумку данной массы, но организовать и осуществить в одиночку нет.
Поясню почему:
Ковалеву вменяется теракт 2008 года. Я излагаю только факты: Когда теракт 2008 года произошел, я работал старшим опером в УБЭП ГУВД Мингорисполкома. Было собрано совещание, руководил им начальник практического управления БЭП ГУВД Корчевский. На этом совещании Корчевский сообщил, что руководство БЭП МВД поставило задачу по установлению места продажи пакета сока «Садочек» на территории г. Минска. Я на данном совещании сказал, что это малоэффективное занятие. И сказал, что СВУ установлено возле проспекта Машерова. А это один из основных маршрутов движения президента. Соответственно, весь маршрут президента сопровождается круглосуточным видеонаблюдением. Необходимо запросить и изучить данные видеокамер контролирующих места установки СВУ и получить таким образом видео преступника и с некоторой долей вероятности его идентифицируемое фото. Корчевский сказал, что сообщит о моей версии в МВД. Спустя сутки Корчевский сообщил мне, что СВУ установлено в мертвых зонах видеокамер СБП. Я сказал, что два СВУ невозможно установить в разных мертвых зонах указанных камер без наличия схемы видеопокрытия и четкого наложения ее на карту местности с последующей привязкой этой карты к местности с погрешностью до 50 см. Т.е. очевидна некая организованная группа, совершившая этот теракт, и в этой группе находиться человек имеющий доступ к схеме видеопокрытия маршрутов президента. Корчевский сказал, что передаст мои предположения в МВД. Больше мы этот вопрос с Корчевским не обсуждали.
Теперь давайте добавим к портрету витебского токаря и слесаря еще профессий и навыков:
химик (создал ВВ, что в Израиле голову ломали, как он это сделал); электрик и электронщик (собрал и правильно установил взрыватель с таймером); видеоинженер, способный выявить визуально все установленные камеры гласного и негласного наблюдения на местности и определить их мертвые зоны; практикующий психолог (дважды прошел через несколько рядов оцепления и контроля незамеченным! Т.е. владеет тактикой применения стилей и компоновки композиций одежды, исключающей остановку внимания наблюдающих и пассивных свидетелей при перемещениях в городе с учетом времени года, суток и погоды. И опять же, а кто отвлекал внимание на себя во время его перемещений?).
- Каково вообще ваше мнение, как бывшего сотрудника МВД о теракте в Минске, его расследовании и суде, о том, как быстро нашли предполагаемых виновников, о молчании Коновалова на суде?
- Мое мнение ничем не отличается от мнения большинства. Это не расследование и не суд, это модернизированное судилище 37 годов прошлого века.
В чем состоит суть любого теракта? Достижение какой либо общественной цели. Как правило, либо обратить внимание какой либо части общества на проблему, либо отвлечь от какой-нибудь проблемы. Что мы имеем в данном случае? Оправдание, значительное повышение и частичная легализация тотального контроля населения. Цель достигнута - Конституционного права на защиту тайны частной жизни, телефонных переговоров, переписки и свободного перемещения больше нет. Кому такая цель необходима (мотив)? Только действующей власти. Узнаем мотив - определим круг подозреваемых и причастных к этому делу. Аналогичного рода теракты имели место во многих диктатурах мира. Наша власть в данном случае Америку не открыла. Удивляет, что все все понимают и никто ничего сделать не может! А ведь цена вопроса человеческие жизни.
- Как вы вышли на свободу?
- Общим порядком.
- Почему решили уехать и как это сделали, почему выбрали Европу?
- Потому что сотрудники КГБ сказали мне: вы доставили нам много проблем, это нужно будет «отработать». До осени Вы восстанавливайте здоровье, а потом получите от нас указания по дальнейшей деятельности. И все у Вас будет хорошо. В противном случае будет еще хуже, чем было. В том, что мы это можем, Вы, мы надеемся, не сомневаетесь. И жена Ваша повторит Ваш путь для большей убедительности. После всего пережитого жить с уверенностью, что это блеф или розыгрыш равносильно преступной беспечности. А согласиться и получать указания от тех, кто людьми зваться не может, я не могу.
Ну и главным фактом был также еще один вымышленный и не менее бредовый «эпизод» уголовного дела, который они специально выделили и якобы «приостановили» на случай, что при необходимости я в течение пары часов мог снова оказаться в СИЗО КГБ, возобновив они уголовное дело.
В итоге я принял решение и включил весь свой потенциал и опыт. Подробности я рассказывать не буду. Может быть кому-то так же удастся выехать из страны.
В Европу - потому, что в тот момент это был единственный возможный маршрут. В России я не мог чувствовать в безопасности себя и обеспечить безопасность семьи.
- Как относились к вам власти Европы? Как перенесли жизнь в лагере беженцев с женой и ребенком?
- Власти относились достаточно хорошо. Жизнь в лагере беженцев очень непростая, если не сказать, что сложная, особенно с женой и ребенком. Но перенесли. Самая сложная и большая проблема языковой барьер. Отсутствие возможности нормального, а не минимального общения лишает или усложняет твое пребывание до 50%, а по началу - до всех 90%.
- Какие у вас дальше планы?
- Мои дальнейшие планы на сегодняшний момент сильно зависят и корректируются интеграционными вопросами. Поэтому ничего конкретного пока сказать не могу.
- Есть ли злость на бывших коллег, на начальство? Будете ли вы бороться за то, чтобы восстановить справедливость и свою репутацию после несправедливого приговора?
Злости нет. Есть сильное разочарование в руководстве МВД. Конечно, буду бороться, как только мое материальное положение мне это позволит. Судиться нынче недешево. Но больше скорее даже не за свою репутацию, а за неотвратимость наказания по фактам мне известным. И за уничтожение КГБ как системы. КГБ - это фундамент диктатуры, ее катализатор и основа. Никакой народ в любых смыслах этого слова он не защищает. Ни от внешних врагов ни от внутренних.
- Что бы вы хотели передать своим бывшим коллегам, которые прочитают это интервью?
- Прежде всего, не забывайте, что лучше отпустить двух виновных, чем посадить одного невиновного. И совет. Не реже одного раза в неделю задавайте себе вопрос: кому вы служите, зачем вы служите и ради чего? И если хоть один ответ на эти вопросы вы не найдете или он покажется вам сомнительным — увольняйтесь и ни о чем не жалейте.
- Алесь Михалевич, который по выходу из СИЗО КГБ, заявил, что его пытались склонить к сотрудничеству, в одном из интервью сказал, что ожидал подобных признаний и от других кандидатов. Владимир Некляев прямо обвинил Андрея Дмитриева в сотрудничестве с КГБ. Сейчас много говорится о том, что нынешние выборы и участие в них части оппозиции — сценарий спецслужб? Что вы об этом думаете?
- Насколько мне известно, предложения о негласном сотрудничестве в той или иной форме предлагались если не всем, то многим политическим заключенным. Система организуемого мощного психологического давления в «американке» и вербовки в подобных условиях отработана годами и десятилетиями. Кто там на что соглашался, что подписывал или нет и кто работает под контролем спецслужб до сих пор — я вам не скажу. Это не тема для публичных разговоров. Хотя тот, кто сам профессионально занимался агентурной работой по некоторым признакам может понять или, как минимум, обоснованно предположить, что тот или иной человек находится «на связи». Скажу так - из тех, с кем я лично пересекался, некоторые политзаключенные производили впечатление согласившихся на сотрудничество, а кто-то наоборот. В любом случае — это индивидуальный и весьма тонкий вопрос, а для непосредственных обвинений нужны прямые доказательства, наличие которых в таком деле стремятся исключить.
Тем не менее, думаю, что когда этот режим рано или поздно рухнет и если архивы КГБ не успеют уничтожить, то открытия белорусов могут ждать самые неожиданные...
Но уже сегодня не является секретом то, что репрессии после 19 декабря 2010 года имели перед собой цели не только массового устрашения и наказания политически неугодных, но и их массовой вербовки. Кроме этого, одной из важных задач на мой взгляд являлось совершенствование и легендирование (создание максимально правдоподобной легенды) для лиц, уже негласно сотрудничающих со спецслужбами, а также кадровых офицеров КГБ, ранее внедренных в оппозиционную среду.
И был, кстати, еще один примечательный момент, уже находясь на пересылке в СИЗО1 МВД на Володарке я случайно пересекся с одним арестованным сотрудником КГБ, который в одном из разговоров проронил фразу, которую я запомнил навсегда: «Последним оппозиционным политиком Беларуси, который не работал «под контролем», был Зенон Позняк».
Источник: ru.DELFI.lt
В связи с этим хочу заявить, что, действительно, находился в СИЗО КГБ в камере №13 с этим человеком четыре дня. Он помог администрации тюрьмы отправить меня на 10 суток в карцер, где первый день меня держали прикованным цепью к стене.
Василий Михневич командовал одним из подразделений спецназа Внутренних Войск МВД Беларуси, был подполковником УБЭП (Управление по борьбе с экономическими преступлениями) по городу Минску. До 2010 года он верно служил режиму, а выехав за рубеж, вдруг стал экспертом по белорусской оппозиции.
Василию Михневичу доверять нельзя. Будьте осторожны в общении с этим человеком».
- 03.02.2010, если кратко, то по вымышленным и сфабрикованным обвинениям и приказу власть предержащих. А подробно, я думаю, эта тема отдельного интервью с элементами и черного юмора, и ужаса, к которому, к сожалению, многие граждане страны уже привыкли.
- В чем вас конкретно обвиняли? Чем вы занимались в МВД, чем занимались на момент ареста? В чем реальная причина вашего ареста?
- В МВД я занимался выявлением и раскрытием тяжких и особо тяжких преступлений экономической направленности, это если совсем в общем.
Причина моего ареста в нескольких роковых событиях:
Во-первых, все это происходило в рамках волны репрессий в МВД со стороны спецслужб после отставки Наумова: «охотничье дело» (руководство ГУБЭП), «дело Шишло» начальника ГУОРД, «дело Байковой и ее группы» и других. Большую часть своей карьеры я проработал в ГУБЭП МВД под руководством арестованного полковника Ермакова и после ареста многие вопросы мне задавали даже не про меня, а про моих руководителей.
Во-вторых, непосредственно перед арестом я занимался рядом проверок по моей «линии оперативного обслуживания» - строительство. Прежде всего, это выявленная схема систематических миллиардных хищений в этой сфере, суть которой сводится к тому, что при активном участии должностных лиц Министерства архитектуры и строительства была создана целая система «особого оборота», в частности, песка и грунта, в результате чего стоимость жилья изначально заведомо незаконно завышалась, что приводило к значительному росту стоимости строительства и криминальным сверхприбылям коммерсантов, например, ОАО «Нерудпром» и должностных лиц, замкнувших на себе эту схему.
Ревизоры-документалисты детально описали саму схему хищений, мной и моими подчиненными были собраны необходимые дополнительные материалы, началось расследование. Одновременно началось и колоссальное давление на главного ревизора, которого для начала сразу же уволили. Одновременно мы работали и оперативным путем, получив информацию о том, что за организаторами этой схемы хищения «стоят» высокопоставленные сотрудники Совета Безопасности.
Одновременно по другому делу о хищении денежных средств дольщиков «ТерраСтройИнвест» начали происходить еще более драматичные события, а именно гибель людей, свидетелей. В рамках оперативного расследования этого дела, которое я осуществлял, я устанавливал также обстоятельства внезапной гибели учредителя «ТерраСтройИнвест» Готальского и юриста этой фирмы. В ходе моей работы появились данные о причастности к гибели указанных лиц сотрудников КГБ.
Это я только позже понял, что было бы гораздо более странным и нелогичным, если бы я не оказался в тюрьме. Они переворошили всё мою жизнь и в итоге умудрились зацепиться лишь за самый обычный рядовой эпизод, когда я доставлял руководителя одного из строительных трестов в ГУВД. Мы делали выемку документов, этот начальник отказывался проследовать с нами для дачи объяснений, мы его задержали и доставили в ГУВД. Все сделали как положено, оформили необходимые процессуальные документы и, побеседовав, отпустили этого человека, без всяких претензий, оформленных даже процессуально. И эта самая обычная, рядовая ситуация была превращена в какой-то невообразимый трагифарс. Чекисты нашли этого человека и заставили его заявить, что он там якобы понес какой-то моральный ущерб и т.д., назвали всё это своим дежурным «злоупотреблением служебными полномочиями», а меня арестовали, более года «расследовали» этот бред и в итоге по соответствующей команде сверху такие же безвольные судьи оформили мне 3,5 года лишения свободы. Это, если кратко.
- Вы говорите о странных смертях свидетелей и фигурантов. Можно ли из этого сделать вывод, что в Беларуси попрежнему действуют эскадроны смерти?
- То, что я сказал, это просто факты, как является фактом и то, что смерти этих людей произошли при, скажем так, не обычных обстоятельствах. И насколько мне известно, не установленными эти обстоятельства являются и до настоящего времени.
Давайте называть вещи своими именами: то, что вы называете «эскадронами смерти» — это не ноухау Республики Беларусь. Люди либо группы, выполняющие подобные задания существовали, существуют и будут существовать в преступной среде в любой стране мира. Беда же Беларуси в том, что люди, пришедшие к власти, принципиально не намерены жить по законам правового государства, поэтому они и живут по законам преступного мира, так как третьего не дано. Мое мнение подтверждается и тем, что до сегодняшнего дня уже известные преступления эскадронов смерти 90-х годов не расследованы, преступным действиям не дана правовая оценка, а виновные лица не привлечены к ответственности.
- Вы застали период, когда в СИЗО КГБ командовали люди в масках? Расскажите об этом.
- Да, я провел в СИЗО КГБ почти два года. С 3.02. 2010 до 14.02.2012 года. Я бы начал свой рассказ с августа 2010 года. В августе я в присутствии адвоката и следователя знакомился с уголовным делом в отношении меня перед направлением его в суд (стандартная процедура). После ознакомления и подписания соответствующих документов, мой адвокат спросила у следователя о моем дальнейшем пребывании в СИЗО КГБ (тоже обычный вопрос). Но следователь Солдатенко на него в тот момент ответил странно, с учетом дальнейших событий: «Нет Михневич не останется в СИЗО КГБ, его, скорее всего, переведут в СИЗО-1 МВД (Володарка). Потому что поступило указание к концу осени максимально освободить СИЗО КГБ, так как запланирован ремонт здания». Прокомментирую: следователь Солдатенко своим ответом подтверждает то, что по сути приговор «площади 2010» готовился или даже был вынесен уже как минимум в августе 2010!
Потом с последней декады сентября и весь октябрь в служебном дворе СИЗО КГБ пилили и сколачивали доски (я наивно полагал, что идет подготовка к большому зимнему ремонту). Как потом оказалось, это были деревянные щиты, на которых потом, заставляли спать людей, которым не хватало нар. Таким образом, имеются основания полагать, что по количеству приговоренных по делу «площадь 2010» у КГБ уже тоже была довольно объемная «разнарядка» еще осенью. Ведь и выборы у этой власти не первые, и так называемые «массовые беспорядки» не первые, и задержания Витебских и Могилевских ОПГ, и дело «таможенников» и теракт на Машерова 2008 года! Т.е. поводов и времени сколотить, эти деревянные щиты была масса. Однако вот новые щиты стали делать именно за три месяца до площади. Выводы каждый волен сам.
- Вернемся к вопросу.
- Вечером 19.12.2010 было относительно спокойно. А вот около 3-4 часов утра начался шум, который продлился несколько месяцев. Начали хлопать двери, но криков не было. Утром в 6.10 нас из камеры выводят в туалет. Вот при выходе из камеры мы и увидели результаты этих осенних столярных работ. Весь коридор (по кругу) был обставлен деревянными щитами в полтора слоя.
«Люди в масках» это спецподразделение «Альфа», структурное спецподразделение КГБ, пункт постоянной дислокации г. Марьина Горка. Они появились или к обеду 20.12 или на следующий день. Но они не командовали. Они являлись исполнителями сценариев и указаний, которые им давало руководство и оперотдел СИЗО. Конечно, так как это люди силовой направленности, то и «сценарий» под них писался соответствующий. Но заставить их импровизировать в рамках сценария почти невозможно, если неневозможно в принципе. Поэтому и результат их работы вышел за рамки как уголовного права, так и всевозможных моральных и общечеловеческих границ. Но руководители, отдавшие распоряжение на применение «Альфы», несут если не большую то, по меньшей мере, равную ответственность за всё происходящее в те месяцы. Потому что спецподразделение «Альфа» выполняло задачи, которые ему выполнять, юридически было не разрешено. Они должны были нести службу в специальном помещении и выполнять приказы поступающие только от дежурного по СИЗО КГБ и только соответствующие их уровню сложности (массовое неповиновение, захват заложника, групповое сопротивление сотрудникам СИЗО и т.п.). Подчеркиваю, в случае индивидуального неповиновения, сопротивления и т.д. силы и средства в СИЗО КГБ предусмотрены без участия СП «АЛЬФА».)
Мои выводы основываются на документах, которые я имею и они будут опубликованы ниже или в отдельном интервью (постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по моему заявлению о пытках).
Так вот «альфовцы» в нарушении всех норм участвовали и непосредственно сами проводили обыски задержанных и обыски в камерах (достойное занятие офицеров имеющих штучную цену, восхваляемых всеми и вся – ковыряться в грязном белье заключенных, переворачивать их постельное белье выворачивать грязные носки и трясти пред лицом друг друга грязные трусы и майки, проверять знаменитое ведро. Кстати, когда эти бравые «гусары» в семейном кругу или на каком- нибудь корпоративном рауте станут бахвалиться своим алюминием, висящем на груди или рассказывать о своих непростых, но интересных подвигах, не забудьте у них спросить, не воняет ли их алюминий или руки, грязными носками или содержимым ведра из камер СИЗО КГБ. Они стояли на вышках при проведении прогулок, контролировали помывку и смену белья. Сейчас я говорю только то, что видел: пищу они не раздавали (не видел). Хотя после таких бестолковых обысков в камерах их может и не подпускали к пище (зачем еще дизентерию с гепатитом в СИЗО устраивать, ведь обыскивают в нарушение всей логики, принятых норм и правил, а главное без перчаток). Хотя обыски были эффектными! В фильмах СССР о ВОВ такого не показывали об СС и СД. Вся камера в пыли, все перевернуто и находиться на полу. И все вперемешку. Все вещи сброшены в кучу и вывернуты. Причем, все вещи всех вперемешку (носки, трусы, матрацы, сигареты (залиты чаем специально! Мозгов не хватает понять или наоборот, знают более, чем хорошо, что это матери и жены покупают и будут покупать, потому что это своего рода валюта в местах лишения свободы.)
- Какие конкретно пытки применяли люди в масках, сотрудники СИЗО?
- По поводу пыток. Они были разные и применялись к каждому избирательно. Но существовали и общие, так сказать фоновые. К фоновым относятся:постоянные интенсивные удары ПР-73 по перилам и лестничным маршам во время передвижения заключенных. Обыски по несколько раз в день в камерах по описанному выше сценарию и личные.
О них подробнее: обыски проводили в составе всех лиц находящихся в камере и индивидуально.
Групповой обыск: всех из камеры с вещами по очереди заставляют бежать по лестнице – трапу в помещение на первом этаже. Там все ставят свои вещи напротив себя, раздеваются до гола и поворачиваются к стене (т.е. как проверяют твои вещи ты не видишь). Все это время заключенные стоят на «растяжке» в неотапливаемом помещении. Так люди стоят до тех пор, пока охранники не посчитают нужным закончить.
Второй вариант группового обыска: всех из камеры бегом выгоняют в то же помещение, но без вещей и под предлогом того же обыска начинают над всеми издеваться по очереди, но с разной интенсивностью. Т.е. пока над одним издеваются остальные стоят в той же растяжке и не видят, а только слышат, что происходит. В основном заставляли приседать помногу раз от 20 до 80 (некоторые подумают, что это и не так уж много, но когда ты находишься в движении только 120 минут в сутки максимум и с кислородным голоданием, это достаточно много). Кроме того, отдельная тема даже та интонация и выражения лиц, проводящих эти психофизические обработки (основная задача — унизить, а потом «сломать»). Причем интенсивность и количество индивидуальное (как будто, согласованное с врачом или опером), кто-то 80 раз, кто-то ни разу (тот кто не приседает, дрожит от холода).
И индивидуальный обыск: человека одного с вещами забирают из камеры и возвращают через определенное время. Как правило, по возвращении он падает на нары от усталости, а на утро при обходе он говорит, что нуждается в посещении врача.
Далее «карусель»: всех из камеры по очереди забирают и помещают в отдельные помещения, а через некоторое время возвращают на место. Но ни один из заключенных не знает, куда и зачем его забирают с вещами, берет самое необходимое, остальное оставляет сокамерникам. И так каждый следующий. В результате последний остается со всем «нажитым в камере», и все он физически унести не может. Берет все самое необходимое и, по его мнению, ценное, а остальное остается. В результате все оставшееся забирается охранниками (что то выбрасывается, что то отдается в камеры на южную сторону тем, кто ведет себя «хорошо»). Нет это не ковры и диваны, это такие мелочи которые обычный человек в своем быту не замечает и стоят они рубль за ведро на рынке, но эти мелочи и отдаляют человека от животного в зоопарке. И эти мелочи не прописаны в перечнях на передачи. И эти мелочи попадают в камеры крайне редко только с человеком, прибывающим на повторное или новое рассмотрение дела из ИК. Эти мелочи и не разрешены и не запрещены и поэтому с человеком из ИК попадают в камеру. Так вот по завершении карусели все возвращаются уже в совсем другую камеру и начинается ее новое «обживание». Но проблема не в бытовых мелочах, все гораздо глубже.
Главная цель — психика. Ощущение животного в клетке зоопарка плюс издевательства на всех вариантах обысков. На прогулках заставляли ходить всех по кругу. Если кто-то отказывался ходить по кругу, всем прекращали прогулку. Если кто-то отказывался идти на прогулку, то всю камеру лишали прогулки, потому что понимали, что кто-то не хочет ходить по кругу, как животное. Если прогулки лишали, то вентиляцию закрывали обязательно.
Помимо психологического издевательства:
Растяжка до боли в суставах; применение наручников с поднятием рук вверх до хруста в плечевых суставах; толкание человека в спину при движении, чтобы он ударялся в стену; неоднократное бегание по лестнице–трапу вверх и вниз с вещами и матрацами; приседания до дрожи в ногах у всех после этого поднималось давление до критических норм, так как организм постоянно испытывает кислородное голодание. Кислородное голодание – закрывалась вентиляционное окно; туалет 1,5-2 мин на 6 человек.
Медицинская «забота»
Ничем ни отличается от всего остального. Медикаменты только покупать, кроме неотложки. Результатов давления никто не показывает. Ты о своем здоровье знать ничего не должен. Хотя это единственные люди, которые хотя бы иногда пытались облегчить страдания. Но не могли почти ничего, так как и за ними тоже контроль. Но у них не было идейно фанатичного взгляда, скорее больше тоски.
Помню разговор врача с начальником смены в первые дни (февраль 2010).
НС: «Ну что там с этим?»
В: «Да ничего хорошего, он слепнет нa глазах. Его в больницу класть срочно надо. Он до суда ослепнет, кому отписываться придется? Мне! Не ему же (в смысле начальства)!
Потом: после того, как ко мне «альфовцы» применили ПР-73, у меня была трещина ребра. Только спустя сутки меня повели к врачу. К тому времени меня уже начало перекашивать на больной бок. Я знал, что с трещиной никакого особенного лечения не проводится, вопрос выздоровления - это вопрос времени и относительного покоя. Но я хотел таким образом хотя бы зафиксировать побои. Диагноз врача в тот день, который видел меня раньше: побоев нет. Это сколиоз!!! (Сколиоз у человека, закончившего два военных вуза и ежегодно проходившего мед. комиссии в МВД.)
Следующий момент: я был записан к врачу, но контролеры об этом забыли или упустили. Результат - после издевательств на обысках меня сразу из камеры ведут к врачу. Понятно, врач видит перед собой овощ в моем лице. Измеряет давление и срочно кладет меня на кушетку. Пытается выяснить, что со мной происходит, когда это началось или что-то в этом роде. Я пояснить ничего не могу, только злобно скалюсь, но это мне так казалось или хотелось (все это запомнилось слайдами и разговоры были с эхом.) Потом недовольный моими ответами и поведением переходит на повышенный тон и спрашивает: что умирать собрался? Отвечаю, что нет или не дождетесь. Дальше он мне сделал укол (еще обсуждал со вторым доктором женщиной количество то ли дозу, то ли вид препарата: может это сильно много? Хоть бы не оказалось мало!) Сказал мне полежать минут 5 на кушетке. И отпустил в камеру только после того, как мне стало становиться, по его мнению, лучше. Я не помню его имени. Но спасибо ему огромное. Может он меня в тот день или от смерти или от инвалидности спас.
При мне еще сильно доставалось заключенным Векленко, Кунцевичу и Тераховичу. Они, как и я, не бегали по СИЗО, не ходили во время прогулке по кругу, они просто хотели сами для себя остаться людьми.
- Слышал, что из бывших сотрудников, которых там было много, вы один из немногих открыто выступили против пыток и пытались не допустить нарушения закона?
- Да, но, насколько мне известно, только один я и первый из всех находящихся в СИЗО КГБ лиц подал официальное письменное заявление о пытках в зале суда, суда по моему делу. Его рассмотрение началось как раз в январе 2011 года. Заявление было приобщено к материалам дела и получило официальный статус. Это заявление я написал в зале суда зачитал его и официально передал через секретаря судебного заседания судье. После чего судье ничего не оставалось, как приобщить это заявление к материалам дела и поручить проведение официальной проверки изложенных мною фактов.
Это имело очень большой эффект в СИЗО. Пыл по поводу применения физической силы в какой-то мере поубавился. А после того, как мое заявление продублировал Михалевич, то вести себя они стали еще значительно осторожнее. Но ко мне это уже не относилось. Я шел у них по другой программе.
- Что вообще за здание – СИЗО КГБ? Кого из политических вы видели, какое впечатление осталось?
- Первым из «декабристов» в нашу камеру попал Сергей Возняк. Бывший офицер. Вел себя достойно. Воспитанный приличный человек. Но есть несколько моментов (в рамках лозунга «Говори правду»).
Первый. Войдя в камеру, он произнес короткую речь, сутью которой было: ничего, они (КГБ) своими бестолковыми действиями поднимают мой политический рейтинг и финансовое положение соответственно». На эту реплику уже при вечернем выходе в туалет мне следователь КГБ, арестованный по делу Узинберга, сказал: «Какие сволочи! Они себе еще рейтинг с финансовое положением поднимают, а нам из-за них на когтях в камере стоять (теснота и т.д.) и не один день! И здоровья мы из-за них сейчас положим немало». Говорю так, как было, мне стесняться или скрывать нечего.
Второй. После очередных групповых издевательств и в тот момент, когда Возняк стал выдыхаться от этих жерновов, я сказал ему, что ему нужно держаться и в отличии от нас всех нужно запоминать как можно больше и лучше, потому что он журналист по профессии, и лучше его никто не сможет описать все происходящее здесь так качественно: так, чтобы человек никогда здесь не бывший понял, что здесь на самом деле происходит и осознал всю опасность существования КГБ как системы для общества. Настроение Возняка, насколько я помню, к тому моменту уже несколько изменилось и он ответил мне, что это настолько сложно передать, что... скорее невозможно...
Третий: Когда я пытался понять, почему именно на площадь вели людей. Почему не пытаться собрать людей вдали от правительственных объектов и организовывать забастовку, пусть не республиканскую, но хотя бы забастовки основных бюджетообразующих предприятий. На мои вопросы Возняк ссылался на политтехнологиии и сложность проведения этих мероприятий (людям к центру идти проще). Мы говорили немало. Но у меня сложилось впечатление, что данная политическая группа шла по пути наименьшего сопротивления в достижении своих целей (в большей степени пиара), а не фундаментального сопротивления действующей власти.
Но человек он достаточно образованный и интеллигентный. Возможно, он умышленно рассказывал мне именно эту позицию (версию) с учетом нашего местонахождения.
Далее к нам попал Дмитрий Новик. Я считаю, что он имеет непосредственное отношение к системе КГБ.
Изложу факты, на которых основывается мое (только мое) мнение:
1. Новик Д. служил в в/ч 3214
2. После службы он работал водителем в одном из посольств (на такую работу с улицы попасть не просто).
3. На площади был активным участником провокационных действий и отчетливо зафиксирован на объективах камер.
4. С. Возняк говорил, что имеет уверенность в скорейшем освобождении, но по его виду и поведению прослеживалась обеспокоенность в уверенности своих высказываний. А Д.Новик представлял зеркальное отображение Возняка: говорил о серьезности вопроса и о перспективе большого срока (только говорил об этом мало), а по виду было понятно, что человек идет по программе и знает, что делает и скоро выйдет.
5. Когда я еще сидел в СИЗО, Новик, освободившись, уже вышел на контакт с моими родителями и женой и пытался установить доверительные отношения, представившись именем другого сокамерника с которым я действительно хотел поговорить (он представился «Димой Брокколи», а называли его «Димой 88»). Не учел только, что все записывается. В результате первым, с кем я поговорил на свободе из числа сокамерников СИЗО КГБ, оказался как раз этот Новик, хотя шел я на встречу с абсолютно другим Дмитрием.
6. Во время этой первой и единственной беседы Новик с достаточной долей практического профессионализма выяснял следующие вопросы: планирую ли я побег из страны, имею ли достаточные связи в МВД для получения различной информации, чем я планирую заниматься в будущем помимо основной работы и т.д.
7. После освобождения Новик Д. оказался в окружении Возняка.
8. Конечно, у меня нет документов, прямо изобличающих отношение Новика к «конторе» и, видимо, быть не может. И я их не видел, потому что такие документы имеют гриф «совершенно секретно». Но опер опера видит издалека. Подчеркиваю это лично мое мнение.
Потом я сидел вместе с Дмитрием Бондаренко. Ничего плохого я о нем рассказать не могу. Достаточно положительных эмоций от общения. Не сошлись мы во мнении о вопросе диалога с действующей властью о вопросе передачи этой самой власти. Он считал, что диалог необходим или неизбежен, но для этого должны быть созданы определенные условия. Я утверждал, что договариваться с преступниками, перешедшими границы не только уголовного права, но и общечеловеческой морали, абсолютно бесперспективно. Но мы решили оставить этот вопрос открытым. Изменил ли свое отношение Бондаренко в нестоящий момент я не знаю (мы не общаемся). Я своего не изменил.
Далее был Александр Класковский. Обычный человек, неконфликтный, воспитанный. Ничем особенным не примечательный. Но очень запомнился один достаточно яркий эпизод: у Класковского в тот период осталась дома жена на последней неделе беременности. Естественно, он волновался по этому поводу, а в КГБ под каждого свой сценарий. И Класковский не получал писем из дома, не мог встретиться с адвокатом и не получал передачи (или получал передачи, в которых не было того, что он указывал в письмах, точно не помню, но скорее не получал). Полная информационная изоляция. И в этот момент Класковский сказал, что в музее ВОВ (или в другом музее) он видел и читал письма Зои Космодемьянской из этого же СИЗО, только при гестаповцах. Так вот в письмах Зоя передавала привет, успокаивала родных и просила передать ей теплые вещи. А КГБ не разрешает писем, передач и встреч с адвокатом, а фашисты разрешали. Короткий, но яркий пример, говорящий о многом!
Следующим был Алесь Киркевич. Вот это нaстоящий человек! Причем это не только мое мнение. Свое мнение высказали абсолютно все люди в камере и единогласно. Одна «проблема» – он молод. Но если в это сложное время он сможет сохранить себя и собрать вокруг себя таких же ребят ко времени достижения политически зрелого возраста, то за ним и за такими людьми будущее этой страны, причем светлое будущее и достойная жизнь белорусов.
Были еще два молодых человека, но я, к сожалению, не запомнил их фамилий, поэтому от комментариев воздержусь. Но ничего плохого о них сказать не могу.
- Было ли какое-то особое отношение из-за вашей принадлежности к МВД от охраны, от других арестантов?
- Принципиальных нет. Имею в виду со стороны охраны и сокамерников. А вот со стороны администрации - много. Причем оперативники СИЗО не работали со мною напрямую (возможно, собрав обо мне информацию извне, они считали работу в этом направлении не самым перспективным). А вот начальник СИЗО Орлов, видимо, решил, что может все. На беседы вызывал часто. И причем каждая беседа была довольно шаблонной (как в учебниках или методичках). Т.е. после второго-третьего предложения я уже с достаточной степенью вероятности понимал, каким будет следующий вопрос и какую цель именно этой беседы он перед собой поставил. После каждой такой школьной беседы, с точки зрения оперативного опыта я по несколько часов думал, как такого неопытного или наивного человека могли назначить на такую ответственную должность и в такое ответственное для этой власти время. Логического и однозначного (более вероятного) объяснения я не нашел. Во всяком случае для меня этот человек навсегда останется человеком с профессиональным уровнем начальника гауптвахты Н-ской части или командиром среднего звена строительного или дисциплинарного батальона.
Так в один из вечеров после окончания нескольких шаблонных бесед, вероятно решив, что своих целей в работе со мной Орлов с успехом достиг, он сказал, что Родина в его лице нуждается в моих услугах. Кем-то принято решение об организации в СИЗО камер психологического давления для задержанных по делу «площадь 2010», судя по всему, издевательств «альфовцев» кому-то казалось мало. И он видит во мне кандидатуру способную организовать одну из таких камер и организовать там достаточное психологическое давление.
Я, понимая, что раз кем-то решение об организации таких камер уже принято, они будут однозначно созданы, решил попытаться хоть как-то выиграть время, ответив, что мне «необходимо время» для такого «непростого решения», и я его, кстати, получил. После этого я вернулся в камеру и всё, что я смог в этой ситуации сделать, так это предупредить единственного находящегося там политического – Диму Бондаренко. Я был уверен, что предупредив и настроив человека на данное испытание, ему будет проще его выдержать.
Следующая беседа состоялась уже на следующий день. Мне было в ультимативной форме заявлено, что я отказался помочь Родине в лице Орлова и за ним стоящим. Началось. Как я выдержал? Я не знаю. Подробности описывать тяжело. Я попал в отдельную категорию арестантов и отношение было исключительно предвзятым со стороны администрации, но не потому, что я сотрудник МВД, а потому, что так захотел Орлов. Со стороны сокамерников наоборот была посильная поддержка. Благодаря ей в том числе я, видимо, и выдержал. Меня сажали в камеры к ранее судимым, причем одного из них я разрабатывал по своей прошлой работе. Меня неоднократно помещали в карцер абсолютно безосновательно. Доводили до состояния овоща. Когда спустя месяцы ко мне пришел следователь военной прокуратуры знакомить меня с постановлением об отказе в в возбуждении уголовного дела по моему заявлению о пытках, я уже с трудом ориентировался в пространстве и времени. Я не мог читать текст, взгляд перепрыгивал со строчки на строчку. Я сказал следователю, что мне трудно читать и попросил сказать в двух словах суть данного документа, и я его подпишу. Он сказал, что факты из моего заявления не подтвердились. Но в глаза он мне этого сказать не смог (отвел лицо в сторону).
- Вы находились в СИЗО в период, когда туда поместили так называемых «террористов», Ковалева и Коновалова. Как на вас это отразилось, что вы видели/слышали?
- Когда случился теракт, в камерах дали команду включать телевизоры. И смотреть новости. В это же время в нашу камеру вошел Орлов и сказал, что оппозиция совершила теракт в метро (вроде как через 40 минут ни опер. состав, ни СОГ, а начальник СИЗО уже знал организаторов теракта!) После короткой и пламенной речи Орлов выдал публичную реплику в мой адрес. А вы, Михневич, Бондаренко защищали! Как он узнал, что именно Бондаренко, вопрос не ко мне. Но школьная логика проведения оперативных комбинаций Орлова опять погрузила меня в тот вечер в раздумья о смысле его назначения на эту должность...
Далее уже после суда или во время суда по теракту в метро к нам в камеру попал человек. Не помню как его звали, Он говорил, что одно время находился в одной камере с Ковалевым. Так вот Ковалева держали постоянно прикованным к решетке нар. В сидячем положении. А Коновалов сидел на солнечной стороне с телевизором и условно комфортным проживанием. По данному факту мне больше ничего не известно. Но, пользуясь случаем хочу сказать, что не верю в их единоличную причастность как минимум. Вернее, чисто теоретически какое-то физическое тело должно было доставить СВУ на место совершения теракта, и этим человеком мог быть любой с физическими возможностями позволяющими перемещать сумку данной массы, но организовать и осуществить в одиночку нет.
Поясню почему:
Ковалеву вменяется теракт 2008 года. Я излагаю только факты: Когда теракт 2008 года произошел, я работал старшим опером в УБЭП ГУВД Мингорисполкома. Было собрано совещание, руководил им начальник практического управления БЭП ГУВД Корчевский. На этом совещании Корчевский сообщил, что руководство БЭП МВД поставило задачу по установлению места продажи пакета сока «Садочек» на территории г. Минска. Я на данном совещании сказал, что это малоэффективное занятие. И сказал, что СВУ установлено возле проспекта Машерова. А это один из основных маршрутов движения президента. Соответственно, весь маршрут президента сопровождается круглосуточным видеонаблюдением. Необходимо запросить и изучить данные видеокамер контролирующих места установки СВУ и получить таким образом видео преступника и с некоторой долей вероятности его идентифицируемое фото. Корчевский сказал, что сообщит о моей версии в МВД. Спустя сутки Корчевский сообщил мне, что СВУ установлено в мертвых зонах видеокамер СБП. Я сказал, что два СВУ невозможно установить в разных мертвых зонах указанных камер без наличия схемы видеопокрытия и четкого наложения ее на карту местности с последующей привязкой этой карты к местности с погрешностью до 50 см. Т.е. очевидна некая организованная группа, совершившая этот теракт, и в этой группе находиться человек имеющий доступ к схеме видеопокрытия маршрутов президента. Корчевский сказал, что передаст мои предположения в МВД. Больше мы этот вопрос с Корчевским не обсуждали.
Теперь давайте добавим к портрету витебского токаря и слесаря еще профессий и навыков:
химик (создал ВВ, что в Израиле голову ломали, как он это сделал); электрик и электронщик (собрал и правильно установил взрыватель с таймером); видеоинженер, способный выявить визуально все установленные камеры гласного и негласного наблюдения на местности и определить их мертвые зоны; практикующий психолог (дважды прошел через несколько рядов оцепления и контроля незамеченным! Т.е. владеет тактикой применения стилей и компоновки композиций одежды, исключающей остановку внимания наблюдающих и пассивных свидетелей при перемещениях в городе с учетом времени года, суток и погоды. И опять же, а кто отвлекал внимание на себя во время его перемещений?).
- Каково вообще ваше мнение, как бывшего сотрудника МВД о теракте в Минске, его расследовании и суде, о том, как быстро нашли предполагаемых виновников, о молчании Коновалова на суде?
- Мое мнение ничем не отличается от мнения большинства. Это не расследование и не суд, это модернизированное судилище 37 годов прошлого века.
В чем состоит суть любого теракта? Достижение какой либо общественной цели. Как правило, либо обратить внимание какой либо части общества на проблему, либо отвлечь от какой-нибудь проблемы. Что мы имеем в данном случае? Оправдание, значительное повышение и частичная легализация тотального контроля населения. Цель достигнута - Конституционного права на защиту тайны частной жизни, телефонных переговоров, переписки и свободного перемещения больше нет. Кому такая цель необходима (мотив)? Только действующей власти. Узнаем мотив - определим круг подозреваемых и причастных к этому делу. Аналогичного рода теракты имели место во многих диктатурах мира. Наша власть в данном случае Америку не открыла. Удивляет, что все все понимают и никто ничего сделать не может! А ведь цена вопроса человеческие жизни.
- Как вы вышли на свободу?
- Общим порядком.
- Почему решили уехать и как это сделали, почему выбрали Европу?
- Потому что сотрудники КГБ сказали мне: вы доставили нам много проблем, это нужно будет «отработать». До осени Вы восстанавливайте здоровье, а потом получите от нас указания по дальнейшей деятельности. И все у Вас будет хорошо. В противном случае будет еще хуже, чем было. В том, что мы это можем, Вы, мы надеемся, не сомневаетесь. И жена Ваша повторит Ваш путь для большей убедительности. После всего пережитого жить с уверенностью, что это блеф или розыгрыш равносильно преступной беспечности. А согласиться и получать указания от тех, кто людьми зваться не может, я не могу.
Ну и главным фактом был также еще один вымышленный и не менее бредовый «эпизод» уголовного дела, который они специально выделили и якобы «приостановили» на случай, что при необходимости я в течение пары часов мог снова оказаться в СИЗО КГБ, возобновив они уголовное дело.
В итоге я принял решение и включил весь свой потенциал и опыт. Подробности я рассказывать не буду. Может быть кому-то так же удастся выехать из страны.
В Европу - потому, что в тот момент это был единственный возможный маршрут. В России я не мог чувствовать в безопасности себя и обеспечить безопасность семьи.
- Как относились к вам власти Европы? Как перенесли жизнь в лагере беженцев с женой и ребенком?
- Власти относились достаточно хорошо. Жизнь в лагере беженцев очень непростая, если не сказать, что сложная, особенно с женой и ребенком. Но перенесли. Самая сложная и большая проблема языковой барьер. Отсутствие возможности нормального, а не минимального общения лишает или усложняет твое пребывание до 50%, а по началу - до всех 90%.
- Какие у вас дальше планы?
- Мои дальнейшие планы на сегодняшний момент сильно зависят и корректируются интеграционными вопросами. Поэтому ничего конкретного пока сказать не могу.
- Есть ли злость на бывших коллег, на начальство? Будете ли вы бороться за то, чтобы восстановить справедливость и свою репутацию после несправедливого приговора?
Злости нет. Есть сильное разочарование в руководстве МВД. Конечно, буду бороться, как только мое материальное положение мне это позволит. Судиться нынче недешево. Но больше скорее даже не за свою репутацию, а за неотвратимость наказания по фактам мне известным. И за уничтожение КГБ как системы. КГБ - это фундамент диктатуры, ее катализатор и основа. Никакой народ в любых смыслах этого слова он не защищает. Ни от внешних врагов ни от внутренних.
- Что бы вы хотели передать своим бывшим коллегам, которые прочитают это интервью?
- Прежде всего, не забывайте, что лучше отпустить двух виновных, чем посадить одного невиновного. И совет. Не реже одного раза в неделю задавайте себе вопрос: кому вы служите, зачем вы служите и ради чего? И если хоть один ответ на эти вопросы вы не найдете или он покажется вам сомнительным — увольняйтесь и ни о чем не жалейте.
- Алесь Михалевич, который по выходу из СИЗО КГБ, заявил, что его пытались склонить к сотрудничеству, в одном из интервью сказал, что ожидал подобных признаний и от других кандидатов. Владимир Некляев прямо обвинил Андрея Дмитриева в сотрудничестве с КГБ. Сейчас много говорится о том, что нынешние выборы и участие в них части оппозиции — сценарий спецслужб? Что вы об этом думаете?
- Насколько мне известно, предложения о негласном сотрудничестве в той или иной форме предлагались если не всем, то многим политическим заключенным. Система организуемого мощного психологического давления в «американке» и вербовки в подобных условиях отработана годами и десятилетиями. Кто там на что соглашался, что подписывал или нет и кто работает под контролем спецслужб до сих пор — я вам не скажу. Это не тема для публичных разговоров. Хотя тот, кто сам профессионально занимался агентурной работой по некоторым признакам может понять или, как минимум, обоснованно предположить, что тот или иной человек находится «на связи». Скажу так - из тех, с кем я лично пересекался, некоторые политзаключенные производили впечатление согласившихся на сотрудничество, а кто-то наоборот. В любом случае — это индивидуальный и весьма тонкий вопрос, а для непосредственных обвинений нужны прямые доказательства, наличие которых в таком деле стремятся исключить.
Тем не менее, думаю, что когда этот режим рано или поздно рухнет и если архивы КГБ не успеют уничтожить, то открытия белорусов могут ждать самые неожиданные...
Но уже сегодня не является секретом то, что репрессии после 19 декабря 2010 года имели перед собой цели не только массового устрашения и наказания политически неугодных, но и их массовой вербовки. Кроме этого, одной из важных задач на мой взгляд являлось совершенствование и легендирование (создание максимально правдоподобной легенды) для лиц, уже негласно сотрудничающих со спецслужбами, а также кадровых офицеров КГБ, ранее внедренных в оппозиционную среду.
И был, кстати, еще один примечательный момент, уже находясь на пересылке в СИЗО1 МВД на Володарке я случайно пересекся с одним арестованным сотрудником КГБ, который в одном из разговоров проронил фразу, которую я запомнил навсегда: «Последним оппозиционным политиком Беларуси, который не работал «под контролем», был Зенон Позняк».
Источник: ru.DELFI.lt
Дмитрий Бондаренко: Этот человек помог администрации СИЗО отправить меня в карцер
Координатор гражданской кампании «Европейская Беларусь» предупреждает.
«В последние дни на нескольких белорусских и зарубежных сайтах появилось интервью с бывшим сотрудником МВД Беларуси Василием Михневичем, - заявил Дмитрий Бондаренко в комментарии charter97.org. - Этот человек, кроме всего прочего, сообщает, что сидел со мной в одной камере в тюрьме «Американка» в 2011 году и якобы оказал мне значительную помощь.В связи с этим хочу заявить, что, действительно, находился в СИЗО КГБ в камере №13 с этим человеком четыре дня. Он помог администрации тюрьмы отправить меня на 10 суток в карцер, где первый день меня держали прикованным цепью к стене.
Василий Михневич командовал одним из подразделений спецназа Внутренних Войск МВД Беларуси, был подполковником УБЭП (Управление по борьбе с экономическими преступлениями) по городу Минску. До 2010 года он верно служил режиму, а выехав за рубеж, вдруг стал экспертом по белорусской оппозиции.
Василию Михневичу доверять нельзя. Будьте осторожны в общении с этим человеком».
