«Основой всего был страх». Адвокат Владислава Ковалева о теракте в метро, третьей силе и загадочных деталях дела

Адвокат Станислав Абразей в 2011 году защищал Владислава Ковалева в деле о теракте в минском метро. Во время процесса он пытался доказать, что люди на скамье подсудимых невиновны, а Дмитрия Коновалова вообще не могло быть в метро в момент взрыва. Адвокат остается в этом уверенным и сегодня – через восемь лет после теракта на станции метро «Октябрьская». В эксклюзивном интервью belsat.eu Станислав Абразей впервые рассказывает о своей работе по этому делу и отношениях с Владиславом Ковалевым, а также объясняет, почему не верит в официальную версию тех событий.

— Как вы стали адвокатом Владислава Ковалева?

— Я работал в Минской городской коллегии адвокатов. Ко мне обратилась мать Ковалева. Сказала, что все защитники, к которым она обращалась, не хотят участвовать в этом деле, и очень просила, чтобы я ей не отказал. Я сразу согласился и мы заключили договор.

— Насколько я понимаю, сразу после задержания с Ковалевым работал другой адвокат. Он отказался дальше заниматься этим делом?

— Первый адвокат Ковалева был назначен по 46-й статье Уголовно-процессуального кодекса [статья, регулирующая приглашение или назначение адвоката подозреваемому – прим. belsat.eu]. В народе это называется «бесплатный адвокат», хотя так или иначе с обвиняемого взимаются деньги за эти услуги – правда, не такие большие, как в среднем платят адвокатам. Нельзя сказать, что тот адвокат отказался. Он не имеет права отказаться по закону. Он работал на первых следственных действиях. Но мать с ним договор не заключила. Это была исключительно ее инициатива.

— Когда вы впервые увидели Ковалева?

— Дату не помню. Но это был примерно 3-4 день после теракта. На тот момент Коновалов и Ковалев уже дали признательные показания. Следствием занималась Генеральная прокуратура, а находились Коновалов и Ковалев в СИЗО КГБ.

Помню, что сначала были проблемы с допуском к Ковалеву меня как защитника. Я позвонил следователю, рассказал, что со мной заключили договор. Но он всячески избегал встречи, не отвечал на звонки. Мне в итоге пришлось передавать ордер на участие в производстве по уголовному делу через дежурного прокуратуры. Как я теперь понимаю, следователь просто хотел провести как можно больше следственных действий до появления нового адвоката.

— Какое впечатление оставлял Владислав Ковалев?

— Очень уверен в себе, оптимистичный и жизнерадостный молодой человек. Увлекается психологией. Читает книги о саморазвитии. Потом, когда мы с ним разговаривали, он и мне какие-то интересные вещи подсказал в плане личностного роста – действительно полезные. Например, sleeptracker – это такие наручные часы-будильник, которые реагируют на импульсы тела и определяют наилучшее для организма время пробуждения…

— То есть ваши разговоры не ограничивались исключительно делом…

— Да. Ему было интересно пообщаться не только о деле. Он хотел найти единомышленника, который бы разделял его интересы.

— А Ковалев в СИЗО КГБ сидел в одиночной камере?
— Насколько я помню, да.

— У вас сразу сложились такие хорошие отношения с Владом?

— Конечно, нет. Я в первую очередь юрист. Мне важно, чтобы клиент мне говорил правду. Пока не разберусь в деле, я не доверяю человеку. Сначала я был настороже, хотел исключить любую фальшь в наших отношениях. С его стороны тоже была настороженность сначала. То есть был такой этап прощупывания, можем ли мы доверять друг другу.

— Когда произошел тот переломный момент, после чего возникло взаимное доверие?

— Это произошло почти сразу, как у нас появилась возможность пообщаться наедине. Он рассказал, как проходили допросы. Рассказал, что с апреля по ноябрь более 15 минут подряд в сутки им не давали спать. Только они засыпали, проходило 15 минут, и их заставляли подниматься, называть имя и свою уголовную статью. Было несколько случаев, когда я приходил к Ковалеву, а он был в таком состоянии растерянности и дезориентации, что просто не мог вспомнить меня. У него был открыт рот, расширены зрачки. Когда я начинал с ним беседовать, я видел, что он никак не реагировал. В эти минуты в СИЗО обычно объявляли карантин и Ковалева уводили – поскольку понимали, что у меня могут возникнуть подозрения по поводу его состояния. Было минимум два таких случая.

— У вас возникло подозрение, что это мог быть результат воздействия психотропов?

— Я просто не понимал, в чем дело: его искусственно довели до такого состояния или действительно имеет место применение каких-то веществ?

— О пытке бессонницей он вам рассказал в ноябре. Почему только тогда?

— Так им строго запрещалось рассказывать об условиях содержания. Он в принципе не много об этом говорил. Но давал понять, что содержание за решеткой для него – большое испытание.

— По вашему мнению, почему Ковалев сначала признал свою вину? На суде он жаловался только на психологическое давление, о физических пытках ничего не говорил. Каким бы не было то психологическое давление, речь все же шла о расстрельной статье…

— Основой всего был страх. Вероятно, Ковалева запугали. Запугала сама ситуация, тот режим, в котором он оказался – все в совокупности подавило его волю к сопротивлению. Возможно, применялись и некоторые другие методы, но доказательств тому нет. Если бы Владислав не боялся, он рассказал бы правду сразу.

— Когда страх ушел и он начал менять показания?

— Страх начал проходить, когда у нас с ним появилось больше времени для разговоров. Когда он доверился мне и рассказал, как все было на самом деле. Он боялся менять показания, но я его убедил, что за правду ничего не будет. Потом в последнем слове Ковалев попросил прощения у Коновалова за то, что оговорил его. Я считаю, что это был мужественный поступок.

— Какое у вас впечатление сложилось о Дмитрие Коновалове?

— Вы хотите спросить, увидел ли я монстра? Исходя из материалов дела, я четко понимал, что это совсем другой человек, чем тот «кровавый тиран», которым сделали его в глазах общества. Глаза у него хорошие. Взгляд не холодный. Он был очень запуган, бледен, подавлен. Он даже со своим защитником старался не разговаривать. Я очень хотел, чтобы на суде он рассказал правду. Но он боялся.

— Для вас стало неожиданностью, что Коновалов отказался давать показания в суде и весь процесс молчал?

— Это было неожиданностью для всех. У меня было много вопросов к нему. И вряд ли Коновалов нашел бы на них ответы, которые не противоречили бы его признательным показаниям.

— Вы и сегодня уверены, что Коновалов не взрывал минское метро?— Коновалова не было на станции во время взрыва и быть не могло. Насколько я помню, после теракта следы взрывчатых веществ обнаружили на одежде даже тех людей, которые находились в тот момент на станции «Купаловская». А у Коновалова, который находился непосредственно на станции «Октябрьская», вообще ничего не было – ни на одежде, ни в носу, ни в ушных раковинах. Он был абсолютно чист. Если бы он присутствовал на месте происшествия, на нем бы остались следы взрывчатых веществ.

— Если Коновалова не было в метро во время взрыва, то кто тогда совершил теракт?

— Я не хочу выдвигать версии, не имея доказательств. Я могу только обратить внимание на некоторые загадочные обстоятельства. Например, по неофициальной информации, незадолго до задержания возле подъезда дома на улице Короля [в доме по ул. Короля, 9а Коновалов снимал квартиру, именно там произошло задержание, – прим. belsat.eu] стоял подозрительный, полностью затонированный микроавтобус – то ли без номеров, то ли с российскими номерами. В квартире, которую Коновалов снимал в Минске, были найдены загадочные сим-карты российского оператора «Мегафон». Я ходатайствовал в суде об истребовании у мобильного оператора всей информации по сим-карте: кому она принадлежит и какие звонки осуществлялись с нее. Но мое ходатайство отклонили. Кроме адвокатов никто на эту симку вообще не обратил внимания, следователи не заинтересовались ей. Влад Ковалев ничего о российской симке не знал, понятия не имел, откуда она…

— Логично предположить, что все эти детали свидетельствуют о наличии какой-то третьей силе в данном деле. Правильно?

— Скажем так: поскольку эти детали не были изучены, то наличие третьей силы не исключается.

— Наличие третьей силы не исключается, в квартире была найдена российская сим-карта, но при этом белорусская сторона приглашает в качестве экспертов представителей ФСБ России. Довольно странный шаг. В экспертах из России действительно была необходимость?

— Я считаю, что у нас достаточно технических средств и специалистов, чтобы провести те экспертизы, которые в итоге провели эксперты ФСБ на территории Беларуси. Никаких особых методов россияне не использовали. То есть можно было обойтись и без них.

— То, что Владиславу Ковалеву вынесли смертный приговор, для вас стало неожиданностью?

— Для меня это было чрезвычайно неожиданно. Я не мог понять, как по таким обвинениям, с такой доказательной базой человека могли приговорить к смертной казни. Это стало для меня шоком.

— В вашей карьере это был единственный случай, когда вашего подзащитного приговаривали к смерти?

— Да, единственный.

— Как вы на это реагировали?

— Сначала просто не верилось. А потом, когда мать получила извещение, что приговор приведен в исполнение, находился в ступоре.

— Как выглядела ваша последняя встреча с Ковалевым? Как он себя вел?

— Влад видел, что я подавлен, что я сочувствую ему. И поэтому пытался даже подбодрить меня, шутить: мол, выпутаемся, все хорошо будет.

— Какие слова или деталь в поведении Ковалева за все время знакомства вам больше всего врезалась в память? Может и незначительная сама по себе, но наиболее запоминающаяся.

— (Задумывается). Я помню, что он всегда держал спину ровно. Шли многочасовые допросы: четыре часа, перерыв, а потом снова четыре часа. И вот он все восемь часов мог сидеть с ровной спиной. Это же тяжело. Когда я его спросил, как это у тебя получается, он ответил: «Я так развиваю в себе силу воли».

Игорь Ильяш/АА, belsat.eu

Восьмая годовщина теракта в минском метро. 10 ключевых вопросов по делу Коновалова и Ковалева

В 17:56 11 апреля 2011 года на платформе станции метро «Октябрьская» взорвалась бомба – погибли 15 человек, 387 получили ранения. Через день по подозрению в совершении теракта были арестованы двое уроженцев Витебска – токарь Дмитрий Коновалов и электромонтер Владислав Ковалев. 30 ноября 2011 года Верховный суд приговорил Коновалова и Ковалева к смертной казни. Кроме теракта в метро, Коновалова признали виновным в организации взрыва на День Независимости в Минске в 2008 году, взрывах в Витебске в сентябре 2005 года, а также в ряде актов злостного хулиганства в начале 2000-х, когда он был еще подростком. В марте 2012 года Коновалова и Ковалева расстреляли.

1. Действительно ли Коновалов и Ковалев взорвали минское метро?

Суд однозначно решил, что да. Но в официальную версию большинство белорусов не поверили: согласно опросу Независимого института социально-экономических и политических исследований, в декабре 2011 года 43,4% респондентов считали Коновалова и Ковалева невиновными (37% поверили властям).

Фактически, главным доказательством суд счел признательные показания самого Коновалова в ходе предварительного следствия. Остальные доказательства – скорее, косвенные (отсутствие алиби на момент взрыва, тетради с записями по взрывному делу и найденные в его доме элементы, использованные в бомбе). При этом на одежде и теле Коновалова следов взрывчатых веществ не нашли (а в его «лаборатории» не нашли отпечатков пальцев), хотя он якобы лично собирал бомбу, а в момент теракта находился на станции метро «Октябрьская».

С Ковалевым дело еще более сложное: на суде он отказался от признательных показаний, данных во время следствия, заявив, что вынужден был дать их в результате психологического давления. Однако судья взял на основу именно показания в ходе предварительного следствия и в приговоре роль Ковалева оценена как «целенаправленное и активное пособничество» Коновалову. Но даже если посчитать, что следователям он говорил правду, то «активное пособничество» выразилось лишь в том, что Ковалев встретил друга, когда тот приехал из Витебска в Минске, несколько раз дал позвонить со своего мобильного и накануне теракта якобы узнал о преступные намерения Коновалова. По мнению некоторых юристов, Ковалева в худшем случае можно было обвинить в недонесении, но никак не в самом терроризме.

2. Зачем было Коновалову совершать теракт?

Мотивы преступления – вероятно, самое слабое место в деле. На допросах Коновалов много раз повторял, что организовал теракт с целью «дестабилизации обстановки в Республике Беларусь». При этом на уточняющие вопросы следователей, зачем ему нужно было «дестабилизировать обстановку», Коновалов отвечать отказывался.

Самое интересное, что формулировка о «дестабилизации обстановки» – это прямая цитата из уголовного кодекса Беларуси (определение понятия «терроризм»). И именно эта формулировка в результате вошла в приговор.

Во время судебного процесса ничего насчет своих мотивов Коновалов не объяснил. От последнего слова он тоже отказался.

«Коновалова в прессе зачастую сравнивают с печально известным Брейвиком. Действительно, и Брейвик, и Коновалов (судя по его признательных показаниях) совершили свои преступления в одиночку. Однако между ними есть одно явное отличие: Брейвик, прежде чем осуществить свой преступный план, опубликовал манифест на десяток страниц, в котором попытался объяснить, что его подтолкнуло на массовое убийство», – заявил по этому поводу в суде адвокат Дмитрий Лепретор.

3. Коновалов – маньяк?

Никаких свидетельств о патологических отклонениях в его личности нет. В материалах дела есть результаты психолого-психиатрической экспертизы, где утверждается, что Коновалов никогда не страдал психическими заболеваниями. У него наблюдался низкий уровень враждебности и средний уровень агрессивности. Действительно, у Коновалова нашли «косвенные признаки влечения к взрывам, увлеченность темой взрывов, эмоциональное возбуждение при описании последствий взрывов», однако на практике они проявлялись лишь в том, что он с интересом слушал телевизионные сюжеты о терактах в разных странах. Патологического влечения к взрывам экспертиза не установила.

Характеристики из школы и армии у него были в целом положительные. Уровень интеллекта – средний, IQ – 95 (у Ковалева – IQ – 114). Зато отмечены отличные волевые качества. Он рационален и практичен, не сопереживает другим.

Однако сторона обвинения пытался представить Коновалова именно маньяком, для этого в дело были включены эпизоды его хулиганства в начале 2000-х – мол, маниакальные наклонности проявлялись с подросткового возраста.

«С первых ранних попыток таким ненормальным способом самореализоваться он перешел грань и стал, по сути дела, тем монстром, которому эти действия доставляли удовольствие. Другого мотива я здесь не вижу», – утверждал тогдашний заместитель генпрокурора Андрей Швед.

4. Коновалов действительно мог один это сделать?

Теоретически, теракт в метро действительно мог подготовить и провести один человек – в техническом плане здесь нет ничего невозможного. В судебном приговоре однозначно утверждается, что взрывчату Коновалов собирал сам, никаких приказов третьих лиц не выполнял, ни с кем кроме Ковалева по поводу своих планов не разговаривал. Но в этом много сомневающихся. По уже упомянутого опроса НИСЭПИ 32% белорусов считали, что даже если преступление действительно совершили Коновалов и Ковалев, то у них были заказчики.

Адвокат Станислав Абразей, например, разглядел на видеозаписях с камер наблюдения людей, которые «возможно, помогали передвигаться человеку с сумкой в ​​метро» – якобы они подавали ему какие-то малозаметной сигналы и координировали его движение.

5. Есть ли в деле о теракте в метро российский след?

Большое пространство для фантазий на этот счет (как и на счет того, что у преступления были заказчики) оставляет одна малоизвестная деталь дела Коновалова-Ковалева. В съемной квартире, где арестовали коновалом и Ковалева, силовики нашли SIM-карту российского оператора «Мегафон». Симку изъяли, однако в материалах дела не уточняется, кому принадлежит эта симка и какие звонки по ней делались. Адвокаты на суде ходатайствовали об истребовании у оператора «Мегафон» подробной информации по этой SIM-карте: обо всех звонках, местах их осуществления и регионе реализации. «Возможно, на этой SIM-карте будут соединения с другими интересными номерами», – объяснил свое ходатайство Станислав Абразей.

Однако суд отказался истребовать подобную информацию, посчитав она «не имеет отношения к делу». Поэтому откуда взялась российская симка в квартире, которую снимал Коновалов и что на ней было – остается загадкой.

6. Могли ли быть причастны к теракту белорусские спецслужбы?

Сторонники этой версии объясняют свою позицию в формате «невозможно, чтобы»: невозможно, чтобы Коновалов столько лет готовил теракты и о нем ничего не знали правоохранительные органы, невозможно, чтобы Лукашенко с сыном Николаем поехал на станцию ​​«Октябрьская» сразу после взрыва и т д. На самом деле никаких серьезных свидетельств в пользу этой версии не существует. Отсутствует и мотив: непонятно, зачем это было делать спецслужбам. Белорусские власти явно не получили какой-либо выгоды от теракта ни в плане внутренней политики, ни в плане внешней. Не было и попыток использовать тему теракта в целях создания пропагандистского месседжа о необходимости единения вокруг главы государства в условиях террористической угрозы. Наоборот, власти и официальные СМИ постарались как можно скорее забыть трагедию в метро.

7. Исполнитель теракта был зафиксирован камерами наблюдения в метро. Разве это не 100-процентное доказательство вины Коновалова?

С записями камер видеонаблюдения не все так просто.

Во-первых, носители оригинальной информации на суде не исследовались. То видео «человека с сумкой» в метро, ​​которое еще до суда попало в публичное пространство и которое демонстрировалось на процессе – это созданная следователями нарезка записей камер видеонаблюдения. То есть из них, например, невозможно узнать, что происходит на платформе «Октябрьской» в тот момент, когда Коновалов заходит в метро или идет по переходу между станциями, невозможно узнать, были ли на месте происшествия другие подозрительные люди и что они там делали. А с юридической точки зрения подобная нарезка – это копия копий доказательств.

Во-вторых, качество видеозаписи не позволяет утверждать со 100-процентной уверенностью, что на видео действительно Коновалов. В своем заключении эксперты ФСБ (по просьбе белорусской стороны они помогали в расследовании) констатировали, что «установить портретное сходство лица, зафиксированной камерами наблюдения 11 апреля на станциях метро, ​​с Коноваловым не представляется возможным». Специалисты только отмечали, что особенности внешнего вида и одежды человека, который был зафиксирован камерами в минском метро, ​​соответствуют внешнему виду и одежде, изъятые у Коновалова. Проще говоря, человек на видео – очень похож на Коновалова, но на 100% в этом нельзя быть убежденным.

8. Правда, что во время следствия Коновалова пытали?

Скорее всего – да. По крайней мере в день ареста.

Напомним, Коновалов на первом же допросе 12 апреля 2011 года признался не только в теракте в метро, ​​но и во взрывах в Витебске в 2005-м. Однако потом от витебских взрывов он отказался. На допросе 18 апреля Коновалов заявил, что признался в терактах 2005 года под пытками. По словам Коновалова, пытки происходили в здании ГУБОПиК МВД сразу после задержания. Сначала милиционеры били его по ногам. Потом положили животом на пол, руки застегнули наручниками сзади, скрестили ноги, после чего руки забросили за ноги (сделали «ласточку»). Затем один из оперативников начал бить его кулаком по голове. Судя по всему, насилие в отношении Коновалова действительно применялось – косвенно об этом свидетельствует тот факт, что ему во время допросов вызвали врача.

Коновалов при этом настаивал, что оговорил себя он только в части витебских взрывов – в остальном он говорил правду. Однако эти показания на приговор суда не повлияли. В суде прозвучало, что от взрывов 2005 года Коновалов отказался «с целью обеспечения безопасности своих близких, проживающих в Витебске, от возможных негативных последствий совершенного им». Надо признать, это довольно странное объяснение.

9. Почему на суде Коновалов молчал?

Коновалов это никак это не объяснил – он просто отказался давать показания в суде и выступать с последним словом. В ходе заседания вел себя спокойно, наблюдал за всем почти безразлично.

Ничего на судебном процессе не сказали и родственники Коновалова. Брат Александр, отец Геннадий и мать Людмила вызывались в суд в качестве свидетелей, однако они отказались давать показания, никак это не пояснив. В суд родственников Коновалова привезли, а затем увезли под охраной в микроавтобусах с тонированными стеклами.

Также стоит отметить, что вскоре после ареста Коновалова его отец и брат были на некоторое время задержаны и находились в СИЗО КГБ.

Одно можно сказать точно – решение Коновалова молчать существенно сократило длительность судебного процесса.

10. Коновалова и Ковалева действительно очень быстро осудили и расстреляли?

Это действительно так. Арестовали Коновалова и Ковалева 13 апреля 2011 года. Предварительное следствие длилось 109 дней. Судебный процесс – 75 дней. От приговора до расстрела прошло 3,5 месяца. Всего от ареста Коновалова и Ковалева до их расстрела прошло немного больше 11 месяцев. Учитывая масштабы и сложность уголовного дела, количество свидетелей (сотни) и пострадавших (более 500) – это чрезвычайно короткий срок.

Можно сравнить это с другими расстрельные делами в Беларуси. Например, житель Мозыря Кирилл Казачок убил двоих своих детей в январе 2016 года и сразу был арестован. Предварительное следствие продолжалось около 6 месяцев. 28 декабря суд вынес смертный приговор Казачку, а расстреляли его через 10 месяцев – в конце октябре 2017 года. То есть от ареста до расстрела прошел 1 год и 9 месяцев. В деле гомельчанина Сергея Вострикова, который убил двух женщин, путь от ареста до расстрела занял 1 год и 11 месяцев. Список можно продолжать.

Это значит, что обычно расстрельные дела (даже если они состоят из одного эпизода преступления) занимают довольно продолжительное время.

Те, кто наблюдал за процессом над Коноваловым и Ковалевым, могли сами видеть, как судья стремился поскорее закончить рассмотрение дела – суд буквально пачками отклонял ходатайства адвокатов, касающиеся изучения материалов, проведения дополнительных экспертиз, опроса свидетелей.

Игорь Ильяш/МВ

belsat.eu

Расстрел “террористов”: по ком звонит колокол

Прошло четыре года после расстрела молодых парней Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева. Первый обвинен в организации всех громких взрывов, которые произошли в течение десяти лет в Беларуси, а второй – в недонесении о подготовке и совершении тяжких преступлений Коноваловым.

Чем больше времени отдаляет нас от расстрельных событий, тем больше людей сомневается, что казнены именно террористы.

Два с половиной месяца шёл процесс. Крайне  сложное дело рассматривалось в спешке, хотя уже на первых судебных слушаниях «всплыли» несоответствия в доказательствах, обнаружены подлоги  фактов и другие противоречия, которые посеяли сомнения в умах беларусов.

Наблюдатели за процессом, потерпевшие, адвокаты, обычные граждане, изо дня в день приходившие на процесс, не уверены, что преступление раскрыто и найдены истинные виновники теракта.

15 марта, в День Конституции, Беларуская праўда вспоминает события четырехлетней давности. Бывший следователь прокуратуры, лидер общественного движения имени Юрия Захаренко «Защитники Отечества» Олег Волчек анализирует «дело о теракте».

13 марта 2012 года Олег Волчек обсуждает с Любовью Ковалевой последнее свидание с сыном в СИЗО КГБ, фото: Уладь Гридин

-Органы предварительного следствия предъявили Коновалову и Ковалеву все ранее нераскрытые преступления, которые были связаны со взрывами в Беларуси. Такого судебного претендента не было ни в истории судебной практики  БССР, ни в новейшей истории Беларуси. На протяжении десяти лет, начиная с 16-летнего возраста, как утверждает обвинение, Коновалов в одиночку совершал все взрывы.

Взрывы в Витебске 2000-2005 годов

-На этой части обвинения Коновалову я долго останавливаться не буду, поскольку в суде стало очевидно, что по всем эпизодам обвинения следствие убедительно не доказало вину обвиняемого. Основные ошибки предварительного и судебного следствия: не проводились судебные экспертизы по взрывчатым устройствам (далее ВУ); не было следственных экспериментов; некачественно исследовались места происшествия; не указаны точное время и место совершения преступления по многим эпизодам; не установлено, каким способом были изготовлены ВУ; по некоторым эпизодам вообще не было подтверждения, что ВУ применялось, нет прямых свидетелей виновности Коновалова и ряд других ошибок.

Относительно взрывов в Витебске в 2005 году на первом допросе Коновалов сознался, что он именно совершал взрывы. Однако в его показаниях были существенные противоречия. Он говорил, что использовал диперекись ацетона при изготовлении ВУ, а на самом деле там был тротил.  Неправильно указывал места взрыва, а также неточно пояснял состав ВУ. Но следствие не проверяло его признательные показания. В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, любое доказательство должно быть подтверждено или опровергнуто.

Взрыв 3 июля 2008  года на День независимости в Минске

Коновалов говорил, что два ВУ он сам сделал и принес на мероприятие для осуществления взрыва в общественном месте. Эксперт Климович утверждает, что два ВУ (разорвавшееся и неразорвавшееся) в 2008 году изготовили разные лица. Коновалов неправильно показал состав изготовления ВУ. На следственном эксперименте Коновалов тротил не использовал, хотя эксперт сказал, что там был тротил. Правда, четыре отпечатка пальцев на одном из ВУ принадлежали Коновалову. Но на ВУ установлен отпечаток пальцев под №9 (не принадлежащий обвиняемому), но следствие не устанавливало, кому он мог принадлежать.

По словам Коновалова, ВУ он собирал у себя в подвале дома. Экспертиза ФСБ России показала, что ВУ изготовлялись не в Витебске. Возникло много вопросов относительно того, каким образом худенький паренек с двумя пакетами взрывчатки прошёл все посты службы безопасности в место, где присутствовал Лукашенко и другие высокопоставленные чиновники. И не вызвал никакого подозрения у спецслужб! И все – в одиночку!

Следствие так и не установило мотив. Что он хотел показать (доказать) этим взрывом? Ответа нет до сих пор.

Показания Коновалова, не имевшего познаний для изготовления ВУ, противоречат не только здравой логике, но и заключениям экспертов. Никто не проверял ВУ, собранное Коноваловым во время следствия, на предмет его возможного взрыва. Как и где он проходил кордоны сотрудников милиции? Как конкретно закладывал ВУ? Как приводил в действие взрывной механизм? Каким путем отходил?

Следствие не утруждало себя этими вопросами и не проводило других следственных действий для проверки показаний Коновалова.

Взрыв в метро 11 апреля 2011  года в Минске

Главное доказательство  теракта в метро – видеозапись. Следует сразу заметить, что видеозапись из метро не может являться достоверным доказательством, так  как она была изъята с нарушением выемки, без участия следователя. В суде демонстрировалась не видеозапись, а фильм-нарезка файлов. Видеозапись имеет межкадровый и внутрикадровый монтаж. Во время его произведения были  остановки и  залипание кадров. Всё это говорит о том, что видеозапись подверглась сжатию, в результате чего резко ухудшилось её качество. Например,  бывает в кадре полно народа,  и вдруг в кадре пусто. Или: подозреваемый идёт, но на определенном участке видеозаписи пропадает, а потом снова появляется.

Неясно, почему следствием взята выемка видео только со станций метро «Октябрьская», «Фрунзенская», «Купаловская», а с других станций – нет? Значит, следствие знало, на каких станциях искать видеозаписи. Основное сомнение в главном доказательстве обвинения состоит в том, что в суде и на предварительном следствии подлинник видеозаписи не фигурировал.

Такое доказательство является недопустимым и недостоверным.

Коновалов и лицо на видеозаписи – где сходство?

Следствие акцентирует внимание  на молодом человеке, высокого роста, крепкого телосложения, идущего с тяжелой сумкой по лестнице станции «Купаловская»; потом он куда-то исчезает и появляется уже на другой станции «Октябрьская». Именно эти кадры позволили следствию «опознать» в человеке с видео Коновалова.

Однако выводы следствия опровергает не только видеозапись, но и заключения экспертов ФСБ России, которые пришли к выводу, что человек с сумкой выше и плотнее, чем Коновалов. Даже эксперты не получили исходную видеозапись для экспертизы.

Коновалов и человек с сумкой – не одно и то же лицо.

Вот еще одно доказательство, ставящее под сомнение вывод о виновности Коновалова. На брюках человека во время теракта есть светлая эмблема, а на брюках человека с сумкой, запечатленного на видеозаписях, ее нет.

Следствие утверждает, что подозреваемого вроде бы вычислили по видеозаписи, его описание раздали сотрудникам правоохранительных органов, и один из них и опознал Коновалова, когда тот ходил в магазин 12 апреля. Но главный свидетель защиты Яна Почицкая заявляла, что 12 апреля квартиру, в которой была она с Коноваловым и Ковалевым, никто не покидал. Это ещё одно доказательства того, что человек на видео и обвиняемый являются разными лицами.

Потерпевшие, стоящие рядом с якобы Коноваловым, получили травмы, а он нет

Эксперты, проводившие экспертизу 13 апреля 2011 года,  не обнаружили частиц  гари, копоти, следов взрывчатых веществ (далее ВВ)  на коже, в слуховых и носовых проходах, хотя, по  версии следствия, Коновалов  наблюдал за взрывом на с расстояния в 35 метров от эпицентра взрыва. Такое невозможно  ни теоретически, ни практически.  По результатам экспертизы ФСБ, люди в радиусе 35 метров от эпицентра взрыва в метро получили баротравмы, вплоть до смертельных ранений. Другие потерпевшие стояли гораздо дальше от обвиняемого, но получили баротравмы. Опять не подтверждено утверждение, что Коновалов во время взрыва находился в метро.

Сумка с ВУ не обнаружена на месте преступления  

Нет доказательств, что в сумке у человека, похожего на Коновалова, находилось ВУ. Ни на видео, ни по другим доказательствам, представленным следствием, не видно, что взорвалась именно та сама сумка, с которой шёл человек с видеозаписи.  Где хотя бы остатки  сумки, в которой было ВУ? Не установлено точно, какого цвета  и размера была та сумка с ВУ. Где хотя бы фрагменты ее содержимого? Не найден пульт от ВУ.

На эти вопросы могли бы ответить свидетели.  На  кадрах видеозаписи видно, что весь путь – от перехода со станции «Купаловская» на станцию  «Октябрьскую» – «человека с сумкой» сопровождают одни и те же люди. Адвокат насчитал 10 «сопровождавших». В момент взрыва эти мужчины и подозреваемый отсутствуют на видеопленке.

Почему ни суд, ни предварительное следствие не выяснило их личности? По видеозаписи видно, что парень с ними имеет контакт. Вот кто мог опровергнуть или подтвердить тезис о виновности или невиновности Коновалова. Эти же свидетели могли бы точно указать, куда парень поставил сумку на перроне.

В ходе судебных разбирательств не были устранены противоречия относительно того, была ли сумка с ВУ на месте взрыва?

Большинство экспертов склоняется к версии, что ВУ было установлено под скамейкой, именно оно и привело к мощному взрыву.

Где все-таки находилось ВУ?

Если сумки не было, то остается только одна версия – ВУ было вмонтировано в скамейку. Под скамейку бомбу можно было положить только в отсутствии людей и в ночное время.  Помните, один из потерпевших заявлял о вызове рабочих, которые были накануне в метро, но его ходатайство отклонил суд. Не мог  Коновалов на виду пассажиров поднять металлическую скамейку весом более 150 кг и подсунуть под нее ВУ.

Что за люди в штатском после взрыва и до работы следователей выносили из метро сумки военного снаряжения? Ветеран войны в Афганистане  Владимир Бородач заявил, что не исключено, что эти люди выносили приспособления для дистанционного взрыва тротила.

Несколько раз мне приходилось общаться с людьми, которые работали сапером в Афганистане: они однозначно сказали, просмотрев видеозапись и  показания потерпевших, что мощность взрыва, его направленность и ущерб, причиненный устройством,  указывают на профессиональную подготовку группы преступников, так как в одиночку провести такую операцию нереально.

Коновалов не обладал познания для создания ВУ

Не мог изготовить взрывчатое вещество Коновалов  из аммиачной селитры и порошка алюминия с помощью автомобильного домкрата, как утверждает следствие. Как мне сказали эксперты, для приготовления ВУ такого состава требуется специальное оборудование, но с помощью домкрата нельзя спрессовать 15 кг данного взрывчатого вещества.

Чтобы изучить этот принципиальный и важный вопрос о способностях Коновалова, суд должен был обратиться за заключением на завод военно-промышленного комплекса, чтобы определить возможности изготовления ВУ по технологии Коновалова в подвале. Существуют специальные химические лаборатории, которые бы протестировали комбинацию аммиачной селитры и порошка алюминия на предмет их соединения в условиях отсутствия специального помещения в домашних условиях. Без экспертов, научных лабораторий невозможно было завершать судебный процесс.

Чтобы снять все сомнения, необходимо было провести следственный эксперимент с ВУ, которое создал Коновалов, на предмет возможного взрыва. После следственного эксперимента, думаю, многие убедились бы в отсутствии у рабочего Коновалова специальных познаний в минно-взрывном деле.

Привлеченные следствием эксперты ФСБ России пришли к выводу, что макет, созданный Коноваловым в ходе следственного эксперимента, не соответствует устройству, взорванному в метро 11 апреля.

Это очень хорошо видно на видеозаписи, где Коновалов при составлении ВУ неуклюже его собирает, что-то забывает; создавалось впечатление, что он не понимает процесс технологии изготовления ВУ. Почему при этом следственном действии не присутствовали эксперты, военные и другие специалисты, которые могли убедиться в «сверхвозможностях» Коновалова?

Следственные органы  не стали проводить следственный эксперимент, поскольку понимали, что Коновалов  не мог изготовить ВВ из аммиачной селитры и алюминия в количестве 15 кг, с уплотнением болтов, гаек, обрезками арматуры, а потом передвигаться по Беларуси в транспорте, подложить в метро и привести в боевую готовность. Да и присутствовавшие на суде эксперты исследовали не вещественные доказательства, а предоставленные стороной обвинения схемы и описания взрывных устройств.

В домашних условиях невозможно изготовить «кису» в количестве одного килограмма, так мне объяснил человек, обладающий познаниями в области химии.

Применение физической силы к Коновалову

О давлении на Коновалова говорила его защита в суде. В течение 7 часов у Коновалова не было адвоката. За  это время на него оказывалось физическое и психологическое воздействие. На видеозаписи хорошо видно, в каком жалком состоянии находился задержанный, когда его  допрашивал  заместитель генерального прокурора Андрей Швед. Допрос прерывался пять раз, по внешнему виду можно утверждать, что к нему применялись недозволенные методы. В УБОП вызывают «скорую помощь», но прокурор продолжает допрос и даже не задается вопросом: почему подозреваемый находится в таком плачевном состоянии?

Но с признаниями  Коновалова, которые под давлением он дал против себя на других допросах во время следствия и судебного процесса, возникает еще больше вопросов.

Где мотивы?

Именно от мотива и надо было начинать расследование дела. Коновалов говорил: «дестабилизация, устрашение», – но для смертного приговора этих невнятных слов недостаточно. Не установив мотив, не понять причину совершения преступления. Зачем? Мотивы необходимо было установить для  предотвращения подобных преступлений.  Если не разобраться в мотивах и предпосылках для совершения такого преступления, то где гарантия, что подобная трагедия не взорвет общество завтра-послезавтра?

Из своего опыта следственной практики я могу сказать только одно: если человек себя не защищает, молчит, не называет причину преступления, значит – он психически больной человек! А если психически больной, то его судить нельзя. Но психиатры говорят, что Коновалов был вменяем.  Странно, но из чего сделан такой вывод? В суде было всем очевидно, что на скамье подсудимых – человек не от сего мира. Даже на первый день суда он пришёл   без носков, на что я обратил внимание. И этот человек мог планировать, организовывать по всей Беларуси взрывы, уходить от КГБ? Не верю!

Подвал не мог быть местом  сборки ВУ

Для химической лаборатории нужна вытяжка, водоснабжение, канализация. В витебском подвале ничего этого не было. Чтобы изготовить бомбу, которая  взорвалась в метро (стабильную диперекись ацетона), надо обладать профессиональными знаниями в области органического синтеза, знаниями боеприпасов.

В подвале Коновалова взрывчатых веществ не выявлено. В карте изготовления СВУ – нет Витебска. Ни в трехлитровой кастрюльке, ни в подвале на электроплитке он не мог за три дня наварить 20 килограмм взрывчатого вещества, высушить его при определенной температуре, спрессовать и создать взрывное устройство. Взрывное устройство, которое было применено, могло быть создано только в заводских условиях.

Показания Ковалева – единственное доказательство

Однако Владислав Ковалев изменил и отказался от обвинительных показаний против Коновалова. И объяснил суду свою позицию: на него оказывалось сильнейшее психологическое давление.

Возможно, поэтому обвинение и попросило смертную казнь для Ковалева. Я могу только представить – какое давление оказывалось на него: Коновалов ничего не говорил, а поэтому показания Ковалева были ключом к приведению приговора в исполнение.   С ним беседовали работники УБОП, причем без адвокатов. Ковалев долгое время боялся давать показания. Он понял, что, возможно, судьба его предрешена, поэтому в суде начал смело давать показания, как и с какими нарушениями проходило следствие.  Он хотел донести до общественности правду. Ковалёва  приговорили к высшей мере  из-за того, что в суде он засвидетельствовал о пытках на  следствии. Для таких показаний нужно было иметь мужество. Он чувствовал свою беспомощность, безысходность, знал, что его уже никто не спасет, ведь против него работали все: прокуратура, МВД, КГБ, суды.

Страшно, что это происходит в европейской стране. Он вскрыл несостоявшуюся версию следствия об их виновности. Тогда встает вопрос: кто, если не они, совершил преступление? А вот на этот вопрос должно было ответить судебное следствие.

К сожалению, судья А.Федорцов и государственный обвинитель А.Стук  не подвергли критическому анализу материалы предварительного и оперативного расследования, в которых достаточно пищи для сомнений. В соответствии со своими обязанностями они были обязаны устранить их в ходе судебного следствия, исследовать все обстоятельства дела объективно, полно и всесторонне.

Выводы

В судебном зале осталось множество нерешенных вопросов и неудовлетворенных ходатайств, вероятно, очень важных для расследования этого громкого и трагического дела.

Почему не удовлетворены ходатайства потерпевшего Самвела Саакяна об осмотре вагона №2, наиболее пострадавшего в результате взрыва?

О вызове в суд рабочих, накануне работавших на станции «Октябрьская».

О вызове в суд милиционеров, которые задерживали Коновалова и Ковалева на квартире 12 апреля.

О вызове в суд Василия Кудрина, который взял на себя ответственность за взрывы в Витебске в 2005 году.

Если суммировать все доводы защиты, можно сделать вывод, что Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев не причастны к инкриминируемым им терактам.  Весомых доказательств виновности подсудимых ни в процессе, ни в судебном заседании не добыто. Согласно принципам уголовного законодательства, все сомнения трактуются в пользу обвиняемого. Поэтому в Конституции и закреплено одно из прав граждан Беларуси – презумпция невиновности. Суд должен выносить приговор на объективных доказательствах, а не на основе признания своей вины обвиняемыми.

Общественная реакция  на приговор, изобилующими противоречиями, оказалась незаметной: единицы выступили с осуждением смертного приговора, вялая реакция демократических сил, и только правозащитники еще боролись за Коновалова и Ковалева.

Несмотря на то, что жалоба Ковалева не было рассмотрена в порядке надзора в Верховном суде РБ, приговор привели в исполнение. Отсрочить приговор просили международные структуры, но и это не помогло.

Беларусы не понимают, что в соответствии с законом о судоустройстве судья выносит приговор от имени народа. Так что этот колокол звонит по каждому из нас. Этот позор будет лежать на каждом из нас. До сих пор люди не осознали, что при таком суде каждого из нас можно обвинить в любом преступлении.

Глеб Юрин, Беларуская праўда

Источник: http://belprauda.org/rasstrel-terroristov-po-kom-zvonit-kolokol/